Не ведать вновь сиротской доли!
Завтра была война
Пусть ты совсем не воин,
Пусть неказист твой вид,
Генная память воет,
Царапается, болит.
Звуки гортанной речи
Пророчат тебе беду,
И защититься нечем –
Весь ты как на виду.
И не подарят хлеба
Пустующие поля…
И не поможет небо,
И не спасёт земля.
«Мне снятся окопы и блиндажи…»
Мне снятся окопы и блиндажи
(но это не мой сон),
И пламя коптилки нервно дрожит
(но это не мой сон),
И я пригибаюсь от свиста пуль
(но это не мой сон),
И шанс для жизни – меньше чем нуль
(и это не мой сон).
И в меня проникает кусок свинца,
Пролетевшего сквозь все сны,
И я узнаю – это сон отца,
Не вернувшегося с войны.
«Я мог и в младенчестве умереть…»
Я мог и в младенчестве умереть –
Ходила за нами блокадная смерть,
Грозила щербатым ртом.
Но ведь не умер, теперь живу,
Детей рожаю, еду жую,
Доволен своим житьём.
Но смерть оплошность исправит свою,
И я последний куплет спою,
Но это будет потом.
И мы с тобой не знаем когда,
А значит, живи, не кричи «Беда!»,
Не веря в счастье притом…
«Три часа ночи, уже светает…»
Три часа ночи, уже светает –
Июнь не любит долгих ночей.
И над поляной неслышно тает
Дым от костра – он уже ничей.
Всё, что могло сгореть, – догорело,
Рокот гитар понемногу стих.
Прямо к звезде, пусть ещё неумело,
Строчка за строчкой взлетает стих.
Он ещё слёток, он не умеет,
Крылья расправив, уйти в полёт…
Он ещё в сердце иглой немеет,
Ведать не ведая, что его ждёт…
«Боль накатит и отхлынет…»
Боль накатит и отхлынет,
Оставляя на песке
Мелочь всякую. Отныне
Будешь жить ты налегке.
Ни о чём таком не думать,
Думать вовсе не о том,
А о том, что пуст подсумок,
Что ружьишко вниз стволом,
Что окончена охота:
Нет причины убивать.
Да и вовсе неохота
Жизни хоть кого лишать.
Ну а боль – она, конечно,
Может снова накатить…
Ничего. Ведь ей, сердешной,
Нужно душу научить.
«По Володиным ступеням я до речки добреду…»
Владимиру Леоновичу
По Володиным ступеням я до речки добреду[1].
Благодарствуй, речка Унжа, за покой и доброту.
Шмель по клеверу гуляет, над водой комар звенит.
Речка Унжа утекает вслед за солнышком в зенит.
Жизнь, ты всё-таки прекрасна и, наверное, права.
Не напрасны, не напрасны все