Признаться, я был поражён – такой доклад можно было принимать за основу для формирования настоящей программы развития новых регионов. Жаль было только вот что Дальнего Востока в докладе почти не было, так и в империю он ещё не входил – Китай там пока. Ну и последовательности действий там не было, а главное – неизвестно было, откуда на всё это дело брать средства.
Вот мне это было важно и интересно. Я мучился от неразвитости нашего Севера и Востока всю жизнь. Батя мой без Дальнего Востока представить себя не мог, и я туда же – здесь так развернуться можно было, а у нашего государства всегда сюда руки не доходили… Да, мне это было нужно, но вот из моих единомышленников пока был только Ломоносов.
И я это Михаил Васильевичу честно объяснил – ну нельзя исполнителя обманывать. И он понял, и, конечно, огорчился, но вера в то, что это будет, что его проект непременно будет осуществлён, у него возникла. А вера в таком деле – очень важная штука. Да и дожить до реализации своих идей он захотел, что тоже хорошо.
Наконец-то мне стало хорошо, информация сыпалась как из рога изобилия, Ломоносов действительно был просто невозможно эрудирован – математика, астрономия, география, а ещё и медицина, плюс я у него я начал учиться немецкому, латыни, древнегреческому, а поэзия. Причём, оказалось, что у него на уме была, и собственная педагогическая теория и учителем академик был превосходным. Я так увлёкся обучением, что даже первые месяцы я несколько выпал из всего, не касающегося нашего общения.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Алёша Лобов потёр слезящиеся глаза, дешёвая свечка немилосердно чадила, голова уже начала болеть, а есть хотелось очень сильно, но надо было выучить эту прокля́тую речь Цицерона против Верреса23! Отец Паисий, что учил его языкам и письму – человек строгий, и непременно пожалуется папе на нерадивого воспитанника, а огорчать отца Алёша точно не хотел.
Батюшка был единственным его родным человеком. Мелкий чиновник, актуариус канцелярии мануфактур-коллегии, Артемий Лобов души не чаял в своём единственном сыне. Рано потеряв жену, он всю свою энергию направил на обучение и воспитание Алёши. Все его небольшие заработки уходили на сына.
Артемий Иванович вызывал всеобщие насмешки, он был коллежским асессором, а ходил постоянно в одной и той же потрёпанной одежде, не закатывал вечеров, а главное – не брал дач от страждущих. Но он не обращал на это внимания – накормить сына, одеть его, купить нужные книги, заплатить его учителям, а только потом позаботиться о себе – так он расставил приоритеты. А обучение в Петербурге