Повернувшись к чаше на деревянной подставке, я взял один белый камушек. Он был почти идеально круглой формы. Вытянув руку, я прицелился и, после короткого размаха – бросил. Я увидел, что камень угодил прямо в горло амфоры. Я был удивлён сам на себя. Но ещё больше был удивлён тем, что не услышал характерного звука камня о камень (то есть, об обожжённую глину). Это означало, что амфора уже полна камней, ибо я не расслышал звука, либо я не попал…хотя я отчётливо видел, что угодил прямо внутрь.
Я решил проверить. Подойдя к амфоре, я просунул руку в её горло по локоть – благо оно было достаточно широко, чтобы просунуть туда руку – и стал ощупывать стенки. Это были обычные стенки, на ощупь довольно грубые, не самая хорошая работа гончара. Я думал, она была полна камней, которые туда набросали дети, но я не почувствовал их. Тогда я просунул руку полностью, по плечо…Удивительно, но я не нащупал дна. Я вытянул руку назад. Затем снова проделал то же. Определённо, амфора была пуста, и я не чувствовал дна. Такого просто не могло быть. Значит, она была соединена с какой-то трубой и камушки струились по ней вниз. Зачем? Но я же видел, как дети их вынимали. Что за ерунда. Я вытянул назад руку и стал внимательно осматривать амфору. Она стояла в каменной клумбе на уровне пояса и была утоплена до середины в землю, поверх которой была насыпана галька. Я взял амфору за обе ручки и раскачал. Она поддалась. Затем с силой её выдернул из клумбы и опустил на землю, положив боком. Тогда я увидел закруглённое дно…
– Что ты делаешь? – раздался его голос за спиной.
Я обернулся. Тиций стоял передо мной.
– Что ты делаешь, зачем ты её вытащил? – удивился он. – Учитель нарочно поставил её под таким углом. Так он нас учит глазомеру. Когда она отбрасывает тень от солнца утром или днём, мы должны ровно по этой тени отойти прямо на десять шагов.
– Я этого не знал, Тиций. Я поставлю её назад.
– Ты там что-то ищешь?
– Я бросил в неё камень и увидел, как он угодил точно внутрь. Но я не обнаружил его там.
– Такого не может быть.
– Говорю тебе.
– Так давай проверим. Какого цвета был твой камень?
– Белый.
Тиций подошёл, сильно хромая и покачиваясь, и склонился над ней.
– Что ты собираешься делать? – спросил я.
– Просто хочу перевернуть её.
– Не надо, я сам…
Я взял амфору за дно и поднял её. Мы оба отчётливо услышали негромкий гулкий звук чего-то катящегося по внутренней поверхности. Маленький белый камень показался из горла и выпал на траву. Лишь он один. Остальных камней, которые прежде туда положили дети, там не было.
От удивления я открыл рот. Я не верил собственным глазам. Тиций заливался смехом.
– Ой, если бы ты видел… у тебя сейчас такое лицо, – сквозь смех произнёс он.
Мы вернулись к скамейке и сели.
…Неожиданно я почувствовал, как сзади о мою ногу словно провели шерстью, а затем услышал тихий рокот. Я одернул ногу.
– Это Эпифан, – сказал Тиций. – Он хороший и очень умный.
Кот, услышав своё имя, промурлыкал. Он был крупный. У него была гладкая серая шерсть с полосками и большие глаза