После этого у меня в голове снова всплыла гибель Элия Марциана. Невольно я подумал, что они так могут поступить и со мной. Годы назад, преследуемый в Египте, я мечтал возвратиться в Рим и ощутить безопасность от которой давно отвык; вдохнуть воздух родных мест, наполнявший меня крепостью духа и чувством защищённости. Рим казался мне цитаделью, неприступной крепостью. Неужели мои усилия были напрасны; неужели враг будет преследовать меня здесь?
… От письма бичевавшего мои недостатки и ворошившего моё прошлое, Прокул перешёл к настоящему – к недавнему инциденту во Вратах:
– «…увидев это, подбежал и грубо оскорбил советника Гая Фабриция Скарона на виду у подчинённых, тем самым унизив его достоинство офицера и патриция, и едва не бросился на него с мечом, не удержи его за руки двое других». Признаешь ли ты это, советник Капитул?
– Признаю.
– Что ты можешь сказать в своё оправдание?
– Я сожалею об этом. – Я бросил короткий взгляд на Скарона. – Советник Скарон был на войне и знает, как во время боя или после него душевное напряжение бывает велико, и слова сами слетают с уст помимо твоей воли. Его поступок вызвал мой гнев. Сказанные непроизвольно, мои слова шли от сердца, а не от разума. Ещё раз, я сожалею об этом. Я надеюсь, он поймет меня, ибо наша работа сродни военной службе. Я нисколько не оправдываю себя и считаю своё поведение недопустимым.
– Значит ли это, что ты приносишь ему извинения?
– Я приношу ему извинения. Но приношу извинения только за это…
Префект и претор переглянулись.
Прокул вскинул брови.
– …Я не считаю советника Скарона пригодным для работы в тайной службе. Как старший, я буду настаивать на его отставке. Я раскаиваюсь лишь о форме моего поступка, но не о нём самом. Я не изменю своего мнения.
***
Три дня назад. Тюрьма Врата Цербера, Виминал, Рим, 11 часов 40 минут.
Он понял, что его обманули, когда офицер вытянул из ножен меч и попытался нанести удар. Но он каким-то чудом увернулся. Меч прошёл по касательной и лезвие слегка задело ему предплечье. Но этого было достаточно, чтобы перепугать его до смерти. Он бросил нож и стремглав побежал прочь, ища выход. Охранники тут же кинулись вдогонку. Стена закруглялась и впереди был лишь тупик. Он увидел, как три других конвоира бросились наперерез с южной стороны, перекрывая ему путь к воротам ведущим наружу. Наконец, они обложили его, как загнанного зверя, со всех сторон. Беглец остановился и задыхаясь, повернулся к ним лицом. Это был молодой человек. Два солдата, едва сдерживая разъярённых псов, наступали на него.
– Я сдаюсь! Сдаюсь! Не надо, я всё расскажу, они обманули меня! – кричал он перепуганный, пятясь назад, пока не упёрся спиной в стену.
И тут он снова увидел того человека, который едва не убил его. Этот человек приближался к нему с перекошенным от злости лицом.
– Советник, он невооружён… – насторожился один из солдат