– Похоже на то.
–А считаешь ли ты, что высшей природе свойственны рассудительность и справедливость?
– Считаю.
– Следовательно, мудрость, будучи целью познания, является благом?
– Получается, что так.
Вот они, сократовские приёмы. Грек владел ими как Ахиллес копьём.
– Теперь ответь, – сказал Деметрион, – свойственна ли мудрость лишь зрелому уму?
– Само собой.
– Почему?
– Это следует из того, что я сказал выше. Это соединение знания и опыта. Знание требует сил ума, а опыт – протяжённости лет. Мудрость всегда приходит с годами. Знание из книг, как бы оно велико не было, будет неполным, если не будет проверено жизнью.
– Совершенно верно, – согласился он. – Стало быть, ребёнок никогда не может называться мудрым?
– Естественно… если он только не дитя богов, – добавил я с усмешкой.
– Хорошо. Теперь перейдём чуть ближе к ответу. Скажи, может ли мудрость оправдывать насилие. Насилие ради насилия и насилие ради цели?
Я призадумался.
– Насилие ради насилия – мм-м…нет, ни в коем случае. Насилие ради цели…Это зависит от самой цели – благой или дурной. Например, насилие врача, который отсекает гниющую ногу, чтобы избежать заражения всего тела. Или насилие над врагом, замыслившим зло, чтобы предотвратить ещё большее зло…
Сказав это, я невольно подумал о том, что я делаю по долгу службы. Подозреваю, он тоже подумал об этом.
– Замечательно, – произнёс Деметрион. – Но если мудрость приходит с годами, может ли тогда ребёнок осознать справедливость необходимого насилия?
– Не может. Задача взрослых показать ему это.
– Как взрослый может это показать?
– Разными путями.
– Например?
– Сказать, что такова жизнь. Сказать, что так нужно для выживания. Сказать, что такие законы установила природа.
– То есть, не объяснять?
– То есть, не объяснять. До поры.
– До какой поры?
Я усмехнулся.
– Ты знаешь до какой, философ.
– Именно. Ты не поведёшь маленького сына, час назад игравшего с ягнёнком, на бойню, лицезреть как этому ягнёнку отрежут голову. Это не для детских глаз. Именно до поры.
Я опять усмехнулся.
– Но, видишь ли, есть и те, кто специально водит детей на казни и велят им смотреть как палач насаживает вражеские головы на колья. Так растят воинов.
– Конечно. Варвары, немногим отличные от животных. Но такие почитают исчадий ада, а не богов.
Я вздохнул и посмотрел ему в глаза.
– Хорошо, для тех, кто почитает богов. Скажи, как, по-твоему, вырастить настоящего воина?
– Я не знаю как. Знаю лишь, что воинами бывают не те, кто этому учится, а кто становится по необходимости. Как и знаю, что лицезрение жестокостей не сделает ребёнка храбрее.
Я кое-что припомнил…
– Год назад я слышал историю о мальчике двенадцати лет, которого славили как героя. Было это на севере.