Она усмехнулась.
– Что может родиться от насильника, хотя бы и сына бога?
– Герой, например. Или гений. Юпитер много раз овладевал женщинами без их согласия, и они рождали таковых.
– И даже это его не оправдывает.
– Богов всё оправдывает, Фабия.
– Эй! – раздался сердитый голос пожилого мужчины за моей спиной, – Стойте тихо, или идите отсюда и болтайте сколько влезет!
Я обернулся.
– Прости, почтенный. – Я склонился к её уху: – Но разве женщина не желает родить … нет, не от бога, а от сильного и умного мужчины? Многие женщины спят и видят как бы кто их завоевал.
Она прищурилась:
– Ты-то откуда это знаешь?
– Разве красивые и достойные женщины не вынуждают мужчин устраивать поединки, чтобы потом отдаться сильнейшему, или они не благоволили победителям в Олимпии и Дельфах? И порой войны бывали из-за них.
– Возможно. Но если они думают только об этом, мне их жаль.
– Я не понимаю тебя.
– Ты назвал этих женщин красивыми и достойными. Красивые могут быть и продажными, что же до достойных: ни одна благородная женщина, если мы говорим не о варварах – не станет вынуждать мужчин состязаться ради того, чтобы набить себе цену. Если же так, значит она глупа и тогда поделом ей, чтобы она нашла такого же глупца себе в пару. Либо Венера обделила её даром любви, и всё её чувство к нему как у курицы к петуху.
– Я не стану спорить с тобой, Фабия. Но останусь при своём.
«… когда раздался ветки хруст, он роковой нанёс укус.
Слабели силы Эвридики, младой, красивой, солнцеликой
И словно стаю стимфалид послал за ней гонцов Аид,
Когда сомкнутся её веки, чтоб унести к себе навеки!»
Декламатор снова сделал паузу и взял в руки лиру. На сей раз музыкальный пассаж длился дольше; он был более печален, и в нём, как мне показалось, я отчётливо расслышал мотивы «Оды Юности» Пиндара. Жаль, что грек не сочинял оды канатоходцам.
– Нет, я не имею ничего против, – возвратилась к разговору Фабия, – если порядочная женщина в самом деле хочет, чтобы мужчина её добился, при условии, что она испытывает к нему приязнь. Заставляя его ждать, она лишь проверяет его чувство, но не унижает его. Унижения достоин глупец или ничтожество, и таковым всегда следует сразу дать понять кто они есть. Но никак не благородный человек. Если же она откажет благородному человеку, то только потому, что либо посчитает себя ниже его достоинств – к его же, между прочим, благу – либо потому что поймёт, что они слишком разные, чтобы быть вместе.
" … от потрясения немея, борясь с заклятием Морфея,
желая пробудить от сна, целуя хладные уста,
не верил в смерть супруги милой, лобзаньем воскрешая силы.
Но не раскрыть уж ей очей – и безутешен был Орфей… "
… и последовал самый печальный и, вместе с тем, очень красивый проигрыш на лире.
– Я тебе давала Гиппаса, ты прочёл? – спросила