«Тяжесть…»
Тяжесть
вольной мечты о полете…
Вы, застыв в побелевшем окне,
облегченно, устало кивнете
уходящему в прошлое мне.
И холодные полночи наши все,
и горячие наши слова —
торопливо скользнут во вчерашнее,
как оставленные острова.
Долго снам еще нашим путаться
злой мечтой о далекой земле…
Все быстрее планета крутится,
все спокойнее Вам
и мне.
«Обещалося невесте …»
Обещалося невесте —
не сбылось.
Пели вместе,
спали вместе,
встали – врозь.
Время искрою небесной
пронеслось:
ели вместе,
пили вместе,
жили – врозь.
И теперь любые песни —
в горле кость.
Души – куры на насесте —
квохчут
врозь…
«Я не знаю, зачем это рвётся наружу …»
Я не знаю, зачем это рвётся наружу —
Про тебя, про меня, про февральскую стужу.
Я не знаю – откуда. И кто мне диктует…
В окна холодом зимним по-прежнему дует,
Мёрзнет кактус, щетинясь, в холодном горшке,
И зелёные звёзды в окно к нам заглядывают.
…А весна почему-то всё время опаздывает,
Вновь оскальзываясь на последнем шажке.
«Было…»
Было.
И это – было:
Другая ко мне приходила…
Песни веселые пела,
С собой увести хотела,
Твердила: люблю навек!
…Верил, – смешной человек.
«Словом толком не перемолвившись…»
Словом толком не перемолвившись,
расстаемся. Прости-прощай!
Ты меня издалёка вспомнишь ли?
Нет, не надо – не обещай.
Помолчим.
Над бетонкой серою
самолеты уходят ввысь…
Не последние мы,
не первые.
Ну, не надо… Ну, улыбнись!
То, что было,
и то, чего не было —
ни исправить, ни изменить.
Будем взглядывать в это небо мы,
будем – жить.
«Ну что ты, девочка моя? …»
Ну что ты, девочка моя? —
Всё было славно.
Пусть – не знакомство, не родня,
Не связь (подавно).
Пусть этим пламенем скупым
Не отогреться…
Глаза слезит горчащий дым,
Печаль – под сердце.
Грохочет гулкий товарняк
Под небом скудным…
Всё – несерьёзно, всё – не так,
Но безрассудно —
На дробном, ветреном пути,
На перегоне,
Где ни свернуть, ни отойти —
Огонь в ладони!
Весенний круг
Скромница,