– Не знаю. Но не больше чем двадцать четыре часа. Это самое точное, что я могу предположить.
– Других телесных повреждений нет. Ни кровоподтеков. Ни следов борьбы или защиты, – как бы про себя произнес я.
– Согласен, – подтвердил мои слова Мерриэм.
– Возможно, она не сопротивлялась, – предположила Деверо. – Возможно, ей приставили пистолет к голове. Или нож к горлу.
– Возможно, – согласился я. Повернувшись к Мерриэму, я спросил: – Вы проводили осмотр влагалища?
– Разумеется.
– И?
– Я считаю, что незадолго до смерти она имела половое сношение.
– Вы обнаружили кровоподтеки или разрывы в этой области?
– Внешних повреждений я не обнаружил.
– Тогда почему вы решили, что ее изнасиловали?
– Вы считаете, что это было по согласию? Вы бы легли на гравий, чтобы заняться любовью?
– Возможно, я бы лег, – ответил я. – В зависимости от того, с кем.
– У нее был дом, – сказал Мерриэм. – А в нем есть кровать. Да и машина с задними сиденьями. У любого из ее предполагаемых бойфрендов, должно быть, тоже есть дом и машина. К тому же в городе имеется отель. А еще полно других таких же городов. Так что совершенно не обязательно выбирать улицу местом свидания.
– В особенности в марте месяце, – поддержала врача Деверо.
В маленькой комнате наступила тишина, которая продолжалась до тех пор, пока Мерриэм не спросил:
– Так вы закончили?
– Закончили, – ответила Деверо.
– Ну, тогда желаю успеха, шеф. Надеюсь, что это дело пройдет лучше, чем последние два.
Мы с Деверо вышли на проезд, ведущий к дому доктора, прошли мимо почтового ящика, мимо дощечки с именем, вышли на тротуар и остановились возле ее машины. Я понимал, что подвозить меня она не собирается. Это не демократия. По крайней мере, не сейчас.
– Вы когда-нибудь видели, чтобы на жертве изнасилования колготки оставались целыми? – спросил я.
– Вы считаете это обстоятельство важным?
– Конечно. Ведь, когда на нее напали, она находилась на засыпанной гравием земле. Ее колготки должны были быть разорванными в клочья.
– Может быть, ее сначала заставили раздеться. Медленно и аккуратно.
– Гравийная россыпь имеет кромки. На ней же было что-то надето. Что-то, снимаемое через голову, что-то, снимаемое через ноги, но она была частично одета. А после этого переоделась. Такое возможно, ведь в ее распоряжении было четыре часа.
– Не углубляйтесь в это, – попросила Деверо.
– Не углубляться во что?
– Вы же пытаетесь обвинить армию только в изнасиловании. А убийство, произошедшее позже, хотите повесить на кого-то другого, не связывая эти два события.
Я ничего не ответил.
– Не старайтесь понапрасну, – продолжала Деверо. – Вы натыкаетесь на кого-то, кто совершает изнасилование, а в течение последующих четырех часов натыкаетесь на совершенно другого