Джек Ричер, или Дело. Ли Чайлд

Я пытался определить место, где она приземлилась, но не мог выбрать ничего подходящего, – ни внутри площадки, усыпанной частями и деталями, словно принесенными воздушной струей вентилятора, ни по ее краям, ни за ее пределами. Но тут, вспомнив воющий звук, производимый несущимся поездом, я расширил зону поиска. Я представил себе пластину, подхваченную торнадо, сопровождающим поезд: вот ее подхватило и крутит в воздушном потоке, гонит вперед, а возможно, и отбрасывает назад.

      В конце концов я нашел ее, прикрепленную к хромированному бамперу, который я видел прошлой ночью. Согнутый бампер, к поверхности которого была прикреплена пластина, воткнулся в землю и в таком положении был наполовину скрыт кустами. Как гарпун. Я, раскачав, вытащил его из земли, повернул лицевой частью вверх и увидел пластину, висящую на одном черном болте.

      Номер был выдан в штате Орегон. Под ним я рассмотрел рисунок лосося. Что-то вроде призыва проявлять заботу о дикой природе. Защищать экологию. Сам знак был действующим и непросроченным. Я запомнил номер и «перезахоронил» погнутый бампер, воткнув его в прежнее углубление. После этого пошел дальше, туда, где основная масса обломков горела среди деревьев.

      Пеллегрино оказался прав. При ярком дневном свете стало видно, что до своей гибели машина была голубой, с легким, как будто приданным пудрой, оттенком – таким бывает цвет зимнего неба. Может, таков был первоначальный цвет машины, а может быть, он стал таким потому, что со временем выцвел. Я нашел сохранившийся в целости элемент салона, в котором располагался перчаточный ящик. Под оплавленной пластиковой окантовкой одной из дверей я обнаружил нанесенную аэрозолем полоску. Практически больше ничего и не уцелело. Никаких личных вещей. Никаких бумаг. Никакого мусора или отходов. Ни волос, ни ткани. Ни веревок, ни ремней, ни тесьмы, ни ножей.