Но и она лишь мельком выглядывала из-за туч, отчего и темень стояла – хоть глаза выкалывай. Я даже решил, что отец Славинсон правит телегой исключительно по памяти, потому как или же оно так, или выискивал он дорогу по чавканью грязи из-под осей. Хотя, сегодня и в такое несложно было поверить! Фонарь он зажигать не стал, и, признаюсь честно, я тому только порадовался. В темноте оно как-то поспокойнее. Гнёт неприятной встречи всё ещё довлел надо мной, и, даже выбросив из головы всё что можно скверное, я то и дело бросал взгляд на дорогу, что тянулась позади. Боясь – и единовременно надеясь, – разглядеть там отсвет факела того самого гвардейского патруля.
Однако час поздний брал своё. Совсем скоро я окончательно выбился из сил: стал клевать носом и с трудом удерживал глаза открытыми.
В очередной миг, когда тяжести собственных век мне пришлось уступить, передо мной наконец-таки и выросла долгожданная переправа. Выскочившие паромщики – и люди, и дворфы, – как и всегда были приветливы и бодры. Часть из них бросилась к телеге; остальные же принялись подготавливать паром к отбытию. «Разводили пары», – как они сами это называли, хотя ни огонь, ни пар тут были совсем не причём.
Паромная переправа работала постоянно, однако ночью воспользоваться её услугами стоило заметно дороже. Основными её клиентами являлись дворфы-торговцы, чьи Великие врата – «Величии», как они сами их называли, – в подгорье до того удачно расположились по эту сторону речного русла. Именно с них-то, как мне поведал один низкорослых бородач, и «…драли как c графьёв!». Меня всегда забавляло и удивляло, с какой это лёгкостью дворфы обирают своих же соплеменников, но, по-видимому, такие нравы, и всяческое им подобное, были у них в крови, перетекая с молоком матери.
Эль распрягли и ввели на паром под уздцы; телегу вкатили руками. Для парочки крепких дворфов было это так же легко, как и кружку пива опрокинуть.
И вот, настало время оплаты.
Переправиться с берега на берег стоило десять гион с человека. Ночью – двадцать. За проход телеги или экипажа брали ещё двадцать гион; а если с грузом – то все пятьдесят. Плюс наместнический налог, досмотр, торговые пошлины и неустойка за внеочередную отправку полупустого парома. И того выходило сто сорок гион – а деньги то были весьма внемалые. Коли нашёлся бы глупец, совсем не думающий о будущем, то на эту сумму мог бы он дней десять жить безбедно – пить не самое плохое вино и щедро закусывать добрым окороком, – покуда б не обнищал.
К счастью, немалую часть расходов брала на себя торговая фактория, и стоило только показать подписанную договоренность, как сумма эта уменьшалась на треть.
Зазвенело. Это, ясное