– Отведите его к народу, – тихо сказал Часовщик, поднимая детей на руки, прижимая их к себе и убаюкивая, – отведите его к народу в Храме и объявите о том, что он сделал и что делали Преданные ему. Он имеет право на слово перед народом. Пусть он проповедует.
Еретика схватили под руки, и он попытался вырваться в первый момент, но потом быстро понял, что это бесполезно. Он проклял Часовщика, и проклял его много раз, пока пересекал обсидиановый пол Святилища, но, кроме проклятий, больше обличить он его не мог: Часовщик не боялся правды и от правды не прятался, как и говорил до этого.
Правды он не скрывал, наоборот, он давал и время, и трибуну. Он давал механоидам самим решать, что истинно, а что ложно.
В это же время Зима, глядя на Ювелира со всё возрастающим раздражением, наклонилась к древнему демону.
– Тебе дали новую красивую одежду, – тихо, угрожающим шёпотом произнесла она, – принесли украшения на запястья и в волосы, у твоей двери, чтобы не тревожить тебя, положили сладкую еду. И ничего не принял из этих многих подарков моего мужа. Как ты посмел?
– В этих стенах я не могу быть одарён твоим мужем, – произнёс Ювелир, плавно растягивая слова, произносимые им с незнакомым Зиме грубым акцентом, он и его поведение казалось здесь совершенно чуждым, – ведь это я пришёл одарять этот Храм, где он господин.
Зима отстранилась на какую-то долю секунды, незаметно для себя выпрямив спину. Она осознала прямо и недвусмысленно, что Ювелир только что отказался занимать предопределённое ему храмовой иерархией место. Глядя ей в холодные белые глаза и обнажающие чёрные провалы вырванных клыков, демон закончил свою мысль медленно, давая ей полностью прочувствовать каждое сказанное им слово:
– Мне дают то, что мне нужно. Только это. Но из того, что мне нужно, – я требую всё.
Демонесса правильно, совершенно правильно почувствовала кожей близость страшной, неизбежной жертвы, на которую никто из живущих в мире не согласен и на которую она не готова будет отдать себя вдвойне, потому что возьмёт её – именно Ювелир.
Она наклонилась к демону с явным, нескрываемым, страстным желанием напасть и натолкнулась на невидимую, но непреодолимую для неё, прозрачную преграду, заслонившую первого из нерождённых от её нападения.
Ювелир заинтересованно наклонил голову, разглядывая этот эффект. Невидимую границу между ним и Зимой, пролёгшую точно от двух сияющих для него камней, лежавших на его пальце. На силу, не пускавшую к нему разъярённую демонессу, мощную достаточно, чтобы сломить в мгновение ока любое сопротивление его измученного недостатком регенерации тела. И возникшую исключительно из одного его желания защитить себя от Зимы.
Небо озарило марево пожара. Огонь быстро перекинулся с одной Машины на вторую. Взорвался один из паровых котлов.
Там, внизу,