Пол Фейерабенд (1924–1994)
Ignorant: Почему вы так считаете?
Пол Фейерабенд: Они дают неадекватное понимание науки потому, что наука является гораздо более «расплывчатой» и «иррациональной», чем ее методологические изображения. И они служат препятствием для ее развития, поскольку попытка сделать науку более «рациональной» и более точной уничтожает ее.
Ignorant: Почему уничтожает?
Пол Фейерабенд: Потому что то, что в сравнении с такими законами представляется как «расплывчатость», «хаотичность» или «оппортунизм», играло очень важную роль в разработке тех самых теорий, которые сегодня считаются существенными частями нашего познания природы. Эти «отклонения» и «ошибки» являются предпосылками прогресса. Они позволяют выжить в сложном и трудном мире, в котором мы обитаем; они позволяют нам оставаться свободными и счастливыми деятелями. Без «хаоса» нет познания. Без частого отказа от разума нет прогресса.
Курт Хюбнер: Согласен с вами. например, Иоганн Кеплер, постигая закономерности орбитального движения Земли и Марса, поступал «с точностью до наоборот» по теории Поппера, когда использовал результаты ранее фальсифицированных теорий для построения других теорий и затем оценивал последние с помощью первых. Кроме того, в то время отсутствие каких-либо явлений, указывающих на вращение Земли, рассматривалось как фальсификация всякой формы гелиоцентризма. Чтобы обойти эту фальсификацию, Кеплер пытался делать то, что решительно запрещает методология Поппера, а именно: спасти свою теорию с помощью гипотез ad hoc – и кроме того, с помощью гипотез, не менее проблематичных, чем его астродинамика. Следуй он предписаниям Поппера, ему пришлось бы отказаться от своей теории «раз и навсегда»[61].
Ignorant: К какому же выводу мы тогда придем?
Пол Фейерабенд: К самому простому и естественному – что даже в науке разум не может и не должен быть всевластным и должен подчас оттесняться или устраняться в пользу других побуждений. нет ни одного правила, сохраняющего свое значение при всех обстоятельствах, и ни одного побуждения, к которому можно апеллировать всегда[62].
Моррис Коэн: Приведу один любопытный пример. Древние вавилоняне имели множество ложных идей относительно волшебных свойств числа 7. Однако в силу своего убеждения о том, что количество видимых небесных тел, вращающихся вокруг неподвижных звезд, должно было равняться семи, они стали пристально всматриваться в небо и обнаружили редко доступную невооруженному глазу планету Меркурий.
Огастес де Морган: Правильно использованные ложные гипотезы породили в науке больше полезных следствий, чем просто ненаправленное наблюдение[63].
Эрнест Нагель: