Сказал и убежал. Мать кинулась догонять его, но тщетно. Она еще долго говорила ему вслед, чтобы он взял свои слова обратно, не губил её единственного сына, а взамен она даст ему всё, что имеет, всё, что он пожелает, и прочее в этом роде. Но сеид Габиб был уже далеко, и единственным слушателем её остался я. Поняв это, она обреченно подошла ко мне, взяла за руку, и мы продолжили свой путь. Мать старалась скрыть от меня, но я заметил, что она плачет.
Глава 2
Первое знакомство с Россией произвело на меня удручающее впечатление. Сойдя с поезда Баку – Москва в городе Невинномысске, первым делом отыскал автобусную остановку на Ставрополь. Было раннее утро, часов около пяти утра. Шел мелкий дождь, кругом было грязно, дул холодный ветер. Одна женщина подошла к остановке и также стала ждать автобус. Я впервые в жизни видел женщину в таком одеянии. Грязный, потертый брезентовый костюм, надетый на какие-то толстые материалы, и из всего этого хлама выпирающие грудь и зад. Другие редкие прохожие были одеты не лучше. На этом фоне мой модный чешский костюм с белой итальянской сорочкой и шелковый галстук в горошек, а также мои чешские супермодные туфли желтого цвета, наверное, выглядели не менее смешными.
Помните, как писал Герцен в «Былом и думах»: «Каждый раз после общения с этими дураками я возвращался домой с таким впечатлением, что я дурнее их».
Я уже начал замерзать и с завистью смотреть на этих, хоть и неуклюжих, но тепло одетых жителей Невинномысска, как подъехал автобус. Какие были автобусы в шестидесятых годах, наверное, известно всем, а какие в России дороги – тем более. Чтобы не пачкать костюм, я вытащил из чемодана купленный ещё в студенческие годы черный плащ и надел его. Давно бы так: и теплее, и предохраняет новый костюм от пыли на сидениях. На каждой остановке кто-то выходил, кто-то заходил. Заходило больше людей, чем выходило, и скоро автобус был полон. Эти люди, видимо, были знакомы многие месяцы, а то и годы, потому как заходили и сразу начинали вести оживленные разговоры между собою, перекрикивая шум от тряски автобуса.
Мой скудный запас знаний русского языка все же позволял мне понимать, что эти люди, в основном женщины, разговаривая друг с другом, очень часто употребляют названия мужских и женских половых органов. Я внимательно посмотрел в лица нескольких говорящих и не заметил никаких следов смущения. Неужели прав был доцент Мирзо Алекпер, наш преподаватель по разведению сельхозживотных, настаивая на том, что на лекции, да и в практических занятиях, названия интимных органов следует произносить не по латыни, как это принято, а по-азербайджански, по-своему, дескать. Но тогда, при первом же упоминании о пенисе и вагине на нашем языке, все девчата убежали из класса, а оставшиеся мальчики подняли невообразимый шум и улюлюкивания.