– Нася!
Она тотчас выпрямилась, будто ждала. Он, улыбаясь, похлопал ладонью по траве рядом с собой.
– Иди ко мне.
И вот он уже срывает с её губ жаркие поцелуи. Обоих охватила дрожь. Чтоб как-то скрыть своё волнение, он проговорил хрипло:
– Давай я буду небом, а ты – землёй. Что у нас получится? – И столько нежности было в его словах.
– Ты земля – я небо, ты земля – я небо, ты земля – я небо…
– Ты небо – я земля, ты небо – я земля, ты небо – я земля…
Потом они, обессиленные, счастливые, юные, лежали, раскинув руки по траве, глядя сквозь полуприкрытые ресницы в небо. Земля была тёплой и ласковой, трава мягкой, разгорячённые лица холодил лёгкий ветерок, пахло клевером, кашкой, земляникой, ещё бог знает какой зеленью, гудели пчёлы в траве, шелестел листвой лесок, отделяя их от прочего мира. Хорошо. Хо-ро-шо! И пусть так будет всегда.
Дома их ждал Фомка. Колхозники уехали с покоса на двух телегах и давно уже все были дома.
– Ваня! Где ты бродишь?
Фомка всё ещё не был женат и не понимал, почему его дружок ходит с работы пешком, когда можно доехать.
– Ваня, я сейчас в контору зашёл узнать насчёт завтрева, а там никого. А на столе, под бумагами, газета. Гляди!
Фомка сунул Ване под нос слегка уже пожелтевшую газету. Иван недовольно отвёл руку друга. Не любил он этих газет. Ничего хорошего от них не ждал. Но Фомка настаивал.
– Нет, ты погляди, погляди! В марте ещё вышла, а наши оглоеды молчат, как рыба об лёд!
– Да что случилось-то? Нася! Кваску налей, пить охота – мочи нет.
– А ты сам почитай!
Фомка расстелил перед Ваней на столе газету, разгладил рукой. На первой странице, прямо под названием «ПРАВДА», выделялся заголовок статьи.
– «Го-ло-во-кру-же-ни-е от ус-пе-хов», – прочёл по слогам Иван. – От успехов ты, Фомка, так всполошился что ли? Где ты, интересно, успехи обнаружил?
Нася поставила перед парнями по кружке квасу, сама присела рядом, помахала ладошкой над кружками, отгоняя мух. Ваня медленно пил квас, соображая, как заставить Фомку самого прочесть эту дурацкую газетку. За свою единственную школьную зиму он только по слогам и научился читать. Дома из книг были только молитвенники, но там всё по-старинному писано. Той, старинной грамоте его мать да братья долгими зимами научили.
– А ты что, газетку-то у Кузьмы стянул, что ли? Вот он узнает, так задаст тебе свою мать! – хохотнул Ваня.
Председателя колхоза Кузьму Игнатьева ребятишки дразнили, когда он с важным видом вышагивал по деревне: «Кузька, покажи свою мать!» Но Кузькину мать никто никогда не видел, потому что прислали в осиновский колхоз «Верный путь» председателя из чужих краёв. Решили, видать, что чужого больше уважать будут. Но вот ведь как ошиблись: раз Кузькиной матери никто не видал,