Исчезновения в Гальштате. Игорь Сурков

спрашивать. Подумает еще, что я интересуюсь его жилищными условиями. Нет, не стану спрашивать. Потом сам увижу. Но очень хочется, чтобы он жил повыше. Мне кажется, это очень здорово, когда в окно видно далеко и ты как бы живешь в воздухе… И все там было красиво и удобно и как бы не случайно. Как будто все специально заранее придумали и потом подбирали. Особенно тщательно он отснял комнату, которую приготовил для меня. Вернее, он еще не приготовил ее, а только решил обустроить, как он сказал, «для проживания в ней подростка». Мне, правда, показалось, что там и так очень хорошо. Даже отлично. Но Евдокимоф написал мне по электронной почте, что хотел бы, чтобы я обязательно принял непосредственное участие в ее обустройстве. «Это ж я для тебя делаю. Вот ты и решай, как и что в ней будет». Он предложил мне несколько вариантов стилевого решения и выслал по каждому варианту соответствующие картинки.

      Тут-то я стал понимать слова Игоряши о том, что детдомовцу очень трудно сделать выбор. Ведь у него никогда не бывает ситуации, когда его спрашивают: «Чего ты хочешь?». Никто не спрашивает его, что он хочет кушать: то или это, какую рубашку тебе купить, на какой фильм пойдем в выходной и т.д. За тебя все уже решили. Обеденное меню составлено по плану, ботинки наденешь – какие тебе приобрели по разнарядке, в кино пойдешь со всем классом на тот фильм, на который кинотеатр презентовал бесплатные билеты для сирот. Поэтому-то и нет у детдомовца опыта выбора из множества вариантов. И при таком выборе он просто тонет, и не в состоянии принять никакого решения. Вот так у меня случилось и с выбором интерьера для моей будущей комнаты в Москве. Хорошо хоть Евдокимоф понял причину моих метаний и стал помогать мне сделать этот мой выбор. Он как бы стал сужать варианты. В результате я-таки пришел к решению. «Каюта на корабле» – это очень здорово! Ведь я же так мечтаю о путешествиях. Идея моего Евдокимофа была проста: мы будем с ним много путешествовать, и я буду наполнять свою комнату-каюту разными вещами, привезенными из поездок. Стены, мебель и пол, всякие там шторы и обивка кресла – все вписывалось в эту концепцию. Когда все было готово и Евдокимоф прислал мне фотки, я даже не поверил, что эта невероятной красоты комната предназначается для меня. Мне было как-то невозможно представить, что я буду за этим столом делать уроки, читать книжку, сидя в этом кресле, и спать на такой красивой резной кровати. Мне были просто очень интересны и приятны все эти хлопоты по обустройству дома, но я с трудом осознавал, что я делаю это для себя. Стены решено было до моего приезда ничем не украшать. Еще выяснилось, что у меня прямо к комнате примыкает своя отдельная ванная комната с душем, туалетом и красивым умывальником, который он называл мойдодыром. После ежедневных битв за умывальники в нашей группе, было просто невероятно, что весь этот санузел предназначается исключительно лишь для меня одного.

      Витямбе тоже было очень интересно участвовать в моих мучительных дизайнерских изысканиях. Все-таки надо признать, что у него прекрасный