– Оно сварено вкрутую, братец, и раскрашено нитками, очень красиво. Мы сделали его специально для Мэгги. Ты не мог бы отвезти ей его в кармане?
– Конечно-конечно, – согласился мистер Талливер, осторожно пряча подарок в боковой карман. – Прощай, сестрица.
Итак, респектабельный мельник возвращался по разбитым дорогам Бассета в самых расстроенных чувствах, но при этом его не покидало ощущение того, что он избежал большой опасности. Ему вдруг пришло в голову, что, прояви он твердость по отношению к своей сестре, это каким-то непонятным образом могло бы заставить Тома дурно обойтись с Мэгги, когда отца уже не будет рядом, чтобы встать на ее сторону; хорошо известно, что люди простодушные, подобно нашему мистеру Талливеру, склонны облекать благородные порывы в ложные представления, и вот таким запутанным способом он объяснил себе, что его любовь и забота о младшей дочери позволили ему проникнуться нежными чувствами и к своей сестре.
Глава девятая. Визит в Гарум-Ферз
Пока ее отца занимали возможные невзгоды Мэгги в будущем, сама она пожинала горькие плоды настоящего. Детство не терзается дурными предчувствиями, но при этом оно наслаждается отсутствием воспоминаний о пережитых горестях.
Дело в том, что день начался для Мэгги крайне неудачно. Удовольствие лицезреть Люси и предвкушение послеобеденного визита в Гарум-Ферз, где она услышит музыкальную шкатулку дяди Пуллета, уже в одиннадцать часов утра омрачило появление парикмахера из Сент-Оггза, который в самых суровых выражениях отозвался о состоянии ее волос, приподнимая один неровно обкромсанный локон за другим и приговаривая: «Нет, вы только посмотрите! Ай-ай-ай!» Он цокал языком, выражая отвращение и жалость, что Мэгги восприняла как жесточайшее общественное неодобрение. Мистер Рэппит, парикмахер, набриолиненные волосы которого волной вздымались надо лбом, словно воображаемая пирамида пламени над похоронной урной, в этот момент представлялся ей самым большим и важным из ее современников, улицу которого в Сент-Оггзе она отныне постарается обходить десятой дорогой до конца своих дней.
Более того, поскольку подготовка к визиту в семействе Додсонов всегда считалась делом серьезным, Марте пришлось убирать комнату миссис Талливер на час раньше обыкновенного, чтобы выбор лучших нарядов, разложенных на постели, не пришлось откладывать до последнего момента, как иногда случается в домах с менее строгими правилами, в которых никогда не скатывают завязки шляп и капоров, не заворачивают их в серебряную бумагу; где убеждение в том, что воскресную одежду можно взять и запросто вынуть из шкафа, никого не приводит в ужас. Поэтому в двенадцать часов дня миссис Талливер уже надела выходной костюм с защитной накидкой из коричневого голландского полотна,