– Да, трудно представить себе, чтобы кому-то понадобилось убивать старого чудака.
– Вы его знали?
Эллен Йенсен качает головой:
– Он обычно бывал здесь после работы, вот и все. Много лет приезжал на пароме ровно в половине шестого. Заходил на досуге выпить стаканчик, как и многие другие.
– Насколько я поняла, он был учитель на пенсии. А работал, значит, не в люсвикской школе?
Эллен Йенсен, откинув голову назад, от души смеется:
– Он бы осерчал, услышав такое. Обида ведь, по крови-то он был Хусс, что ни говори. Нет, Фредрик Стууб преподавал в Университете Равенбю. Химию или биологию, что-то в этом роде. Во всяком случае, здешних сопляков чтению не учил. – Она опять смеется и забирает пустой поднос. – Скажите, когда показать вам комнату. Могу включить все в один счет, не возражаете?
– Спасибо, так и сделайте.
Дискуссия со Смеедом подождет.
Примерно час спустя она садится на кровать в своей комнате и отмечает, что, как и обещала Эллен, кровать вроде бы удобная, а комната чистая и аккуратная. Но до ужаса безвкусная. Помимо ковролина с коричневым узором, обоев с медальонами и чайника цвета авокадо, везде и всюду сплошные безделушки. Искусственные цветы, на маленьком письменном столике – несколько фарфоровых собачек, на стене – старинный охотничий рог и картина, в ядовитых красках изображающая солнечный закат, Карен с отвращением невольно отводит взгляд. Над изголовьем кровати – прежде чуть ли не обязательное украшение всех доггерландских заведений: сердце, а по бокам якорь и крест, на сей раз из светло-розового гипса. Вера, надежда и любовь. Но Карен как раз сейчас ничего такого не испытывает. Господи, ну почему я не пошла в “Риндлерс”, думает она.
Она встает, подходит к окну. Уже стемнело, но свет паромного терминала сообщает, что комната все ж таки с видом на море. Она достает мобильник, вызывает номер матери. Элинор отвечает после четвертого сигнала, радостно переводит дух.
Карен не спрашивает, отчего она запыхалась.
Выслушав домашние новости: нет, с голоду никто не умер, доели вчерашние остатки. Да, все разъехались, конечно, кроме Лео и Сигрид. Нет, никаких проблем, Сигрид обещала подбросить их в аэропорт. Что ты сказала, дорогая? Харри передает большой привет. Как там твои дела, надолго задержишься? – Карен заканчивает разговор и намеревается вызвать номер Юнаса Смееда. Сейчас отчитается за день и спросит насчет видов на подкрепление, но тут раздается входящий звонок. Сёрен Ларсен написано на дисплее, и, отвечая, она чувствует укол совести. Половина седьмого, не больше, а она, не сказав Ларсену ни слова, закончила рабочий день.
– Привет, Эйкен, – весело говорит Ларсен. – Ты куда подевалась?
– Я в Люсвике. Только что заселилась в комнату над пабом на Шеппаргатан. – А ты-то где? Только не говори, что по-прежнему в доме Стууба.
– Черта