За спиной громко треснула жесть.
Ника окаменела.
Город будто прыгнул в лицо – и сразу, мгновенной вспышкой, перед глазами мелькнула черная фигура в капюшоне, вывернутая рука со скрюченными пальцами, масляная лужа, которая все быстрее и быстрее ползла к ее кедам… «Не смотри, не оборачивайся!» – отчаянно полыхнуло внутри, и она немедленно обернулась.
Рядом стоял незнакомый парень. Возле вентиляции. В синих джинсах и белой футболке. Ветер трепал его белобрысую челку.
Джучи тоже обернулся, у Ники по спине побежали мурашки.
– Привет, – кивнул незнакомец.
– Ты что, идиот?! Чего уставился? Вали давай! – рявкнула Ника в ответ. От страха, конечно же от страха. Как же она испугалась! Коленки противно подрагивали и подгибались, майка липла к спине.
– А ты со всеми так здороваешься? – удивился тот.
– А что ты крадешься, как… Ты вообще кто? Чего надо? Чего делаешь тут?
– Я тут стою. С девчонкой красивой разговариваю.
Ветер опять забросил челку ему в глаза.
– Тут вообще-то мое место, – угрюмо отчеканила Ника.
– Купила, что ли, внучка олигарха? Частное владение?
– Не твое дело. Может, и купила. Вали!
С каждой собственной хамской репликой Ника раздражалась все сильней. Крыша, если честно, была ничья, сиди кто хочешь…
Нет уж, дудки – это была ее крыша! Ее город, ее ветер, ее рогатые антенны, ее серебряная жестяная чешуя, ее красноватое солнце, ее кошачья луна. Что тут делает этот белобрысый перец? Зачем нарисовался? И… как его прогнать? Ведь не драться же?
А сам этот гад, увы, не торопился проваливать прочь.
Ника попыталась прожечь его взглядом, но попался огнеупорный.
Гад усмехнулся.
Демонстративно, из-под ладони, прищурился на солнце, шагнул ко второму кирпичному дымоходу и непринужденно уселся рядом.
– Эй, эй! – запаниковала Ника. – Ты чего тут… ты сидеть, что ли, тут собрался?
– Могу станцевать, – небрежно отозвался незнакомец. – Но только после нежных и горячих просьб.
И замолчал, принц датский… вольно вытянув ноги в синих потрепанных джинсах. И в кедах. Он был точно в таких же кедах, как она.
Нет, ну что за наглость?!
Кеды, понимаете ли! На ее крыше!
Ника обожала кеды.
Оставалось делать вид, будто она тут абсолютно одна. Через две минуты абсолюта Ника нервно почесала нос, через три – коленку, через пять невыносимо зачесалось все.
Вражеские ноги независимо торчали рядом.
Крыша больше не принадлежала ей.
Ее захватили.
«Может, подойти – и в лобешник