Потом полили все маслом горючим, медом стоялым, вином греческим, смолой ароматной – и подожгли, так что зарево встало выше леса. А сверху насыпали курган огромный, телом похожий на лежащего ящера.
И была в ту ночь гроза страшная, волновалась Мутная, обрывала лодки, сносила причалы. А молнии одна за другой били в столб с головой ящера, поставленный на вершине кургана, так что княжеские вороненые доспехи, на столбе висящие, оплавились и потекли. Но выстоял столб, а земля вокруг кургана просела, и ворвалась в пролом Мутная, как будто обнимая курган.
Тут уж все люди поняли, что стал их князь Хозяином реки и всех болот окрестных, мужем водяницы.
С тех пор на том островке в жертву Волхву приносят черных петухов, да и реку теперь зовут не Мутная, а Волхов. Успокоилась душа водяного князя, да, сказывают, сынок его, Юж, Змеиный Царевич, нет-нет да показывается на том островке. Видом совсем как человек – высокий, стройный, в плаще длинном с капюшоном… И голос у него тихий, вкрадчивый. А как откинет капюшон – вместо головы лошадиный череп.
А звери крокодилы с той поры нет-нет да и губят людей в болотах новгородских.
Дома идея с походом к светилу психологии тихо умерла сама собой. Ника слышала, как мама на кухне секретничает по мобильнику с тетей Верой:
– Да, сидит дома пока… У меня у самой шок, до сих пор не укладывается… в нашем подъезде… да-да… жуткая история. Представляешь, сжимал в руке свою фотографию. А никто не знает пока, следствие… нет, в себя не приходил. Да тут бы уже весь дом говорил… Вероника переживает, я же вижу… молчит… депрессивное состояние… психолог… тест Люшера… такой стресс, ты не представляешь! Тут и взрослый… Заходи, конечно… ну давай, жду.
Ника налила себе воды, тихонько испарилась обратно.
Натянула наушники – и все повторилось: серый дождливый день, призрачный потолок с тенями от тополей, диван, тихо гудящий компьютер, зашторенное окно, свет настольной лампы… Так она сидела уже три дня. Мама только молча вздыхала, да тетя Вера напрасно пыталась расшевелить ее: «Ну чего ты, Вероничка, это, конечно, ужасно, но это же не ты, в конце концов, упала с лестницы».
На один миг ей захотелось все рассказать тете Вере. Упавшего парня в подъезде действительно можно было забыть, а вот как забыть говорящий лошадиный череп?
Она представила, как тетя с мамой на нее смотрят, а потом незаметно вызывают «Скорую», и мама шепчет в трубку: «Приезжайте, моя дочь сошла с ума…»
Нет, надо молчать.
Но чем больше она молчала, тем страшней становилось. Сам воздух душил, словно горящая резина. Давило, жгло изнутри.
Ника перестала открывать свою страницу «ВКонтакте», слушать музыку, отвечать на звонки.
Джучи все время колготился рядом, терся о коленки, заглядывал в лицо, ходил за ней, спал под боком. Она и засыпала-то только потому, что чувствовала рядом его теплый бок. Джучи берег ее изо всех своих кошачьих сил.
Медленно, как жвачка,