– Мне тоже пора задуматься о своей фигуре, – изъявляет шуточно Белла. – Слишком много ем в последнее время, – со смешком продолжает она.
Только мне, да и Даниэлю, ни капельки не интересно об этом знать.
– Ты у меня и так тощая! – милым голосом бормочет Джексон.
«Он улыбается ей той улыбкой, которой раньше улыбался мне».
Я хватаю ртом воздух, совсем путаясь в происходящем. С меня хватит этого лицемерия. Всё. Сполна. Я не могу больше это слышать. К чему все это? Может, мне уйти?
– Извините, но я как-то нехорошо себя чувствую, – держась за голову, жалостливо говорю я. – Я лучше пойду домой.
– Что такое, милая? – взволнованно спохватывается Даниэль, но замечая, что я вру.
«Когда-то так меня называл Джексон», – пролетает мысль, отчего я напрочь ее прогоняю и резко встаю с места.
– Чувствую головную боль, хочется прилечь… – лгу почти убедительно я. – Извините. – Я покидаю их.
Джексон косится на меня недоумевающим видом. Белла радуется тому, что останется вдвоем с Джексоном и противно пищит:
– Тогда, конечно, лучше иди домой, отлежись, как следует. Быть может, устала от вчерашнего изнурительного мероприятия… До скорой встречи. – Эти сердечные слова скрывают мутные мысли.
– Я провожу тебя, – торопливо громким голосом говорит Даниэль. – Всего доброго! – бросает он, оставляя деньги за нашу еду и бежит за мной. Я отчаянно спасаюсь бегством, так как другого выхода не нахожу. Боль съедает меня изнутри, с жадностью лакомясь кусочками моего и без того расколотого сердца.
– Что все это значит? – недовольно молвит Даниэль, обхватывая резко меня за запястье, останавливая в движении.
Я впервые замечаю в действиях и словах Даниэля грубость. У Джексона научился, что ли?
– А почему такая дерзость? – поражаюсь я, обрывая его сильные руки, но он не отпускает их и сжимает сильней.
– Ты весь день вела с ними так, словно они обычные люди… – Его слова заставляют меня разразиться нервным смехом.
– А они необычные?
– Милана, они известные личности, а ты не проявляешь к ним уважения!
Гнев расширяется до необъятных размеров:
– Знаешь, не желаю слушать это. Я вела себя так, как считала нужным. – Я с силой отстраняюсь от него. – Я не обязана перед тобой оправдываться. И вообще, я не собиралась идти с ними гулять, этого желал ты! – тычу указательным пальцем ему в грудь. – Взял бы и пошёл с ними один, зачем нужно было предлагать об этом мне? – кричу я.
Даниэль затыкается, закусывает нижнюю губу, осознавая, возможно, проносящуюся правдивость моих слов.
– Ответь, – смягчается он, – что явилось предпосылкой твоего раздражения?
– Есть причины! – сама не замечая того, я продолжаю отвечать на вопрос криком.
– Я же старался ради нас… – произносит с жалостью Даниэль.
– Старался ради нас? – пылаю от раздражения я. – Хвалил меня перед ними? Я что, сама за себя постоять