Ту фотосъемку, после которой я чуть ли не попрощалась со своей жизнью, трудно забыть.
Меня вскруживает в сторону, я поднимаю упавший прибор, держась за столешницу, чтобы не упасть. И снова. В моей голове – воспоминания, связанные с Питером, моим братом… и… Мне казалось, что я больше не вернусь в памяти к прошлому, но я ошибалась… Попытки забыть всё – безуспешны.
Я бросаю взгляд на маму, которая по положению тела и взгляду заметно напряглась.
– Дочь, что там у тебя?
– Всё… – сглатываю я, – всё, всё хорошо… – выговариваю, натягивая улыбку.
– Милана у нас не только успевает в модельном агентстве, но ещё и учится на психолога, пишет книгу, – мама отходит от сообщенных слов Марком, меняя тему.
– Мам, – кричу я, дабы наверняка увести Марка от разговора о прошлом, – не преувеличивай! Лучше расскажи о себе.
– А я не преувеличиваю! – восклицает мама, в голосе которой я нахожу незначительную тревогу. – Хочу, чтобы все знали, какая у меня талантливая дочь.
– Да, мама права. Так и есть! – поддакивает Марк. – Ты последовала моему совету и подстригла челку?
– Да! – смеюсь я. Вот это память. Гениально. – И мне очень нравится.
– Ты великолепна. И все же Питер смог завоевать тебя? – Я судорожно глотаю слюну.
Что он привязался к Питеру? Как будто других имён больше нет. На лице у мамы повторно после имени «Питер» появляется грусть, которую она неуверенно прячет под улыбкой.
– У моей дочери бойфренд, которого зовут Даниэль… – Я поднимаю брови вверх.
– Мам! – закатываю я глаза. – Я и сама могу говорить, если что…
– Ооо… – И сам не рад, что спросил. – Я рад за тебя!
Только я не рада за себя… Даниэль славный парень, но я не знаю, как его полюбить и… А, может, я разучилась и вовсе любить? В Сиэтле чувство любви у меня было к обоим парням, а что стало в Мадриде?..
– Так, блинчики, уже почти готовы! – восхищённо заявляю я, доводя последний блинчик до румяности. Тонкие, ажурные, как скатерть, идеальные, что можно отправлять, сфотографировав их, на выставку. И то фотография не передаст всей красоты и приятного вкуса «круглым солнышкам». «Задумавшись о Джексоне, ты могла вместо сахара положить соль, поэтому, насколько они приятны, ты не можешь говорить заранее, глупышка», – смеется разум. Это возможно. Это же я.
– Какие красивые… – сообщает мама, вставая с дивана, чтобы помочь мне накрыть на стол.
– Я вам помогу! – любезно отзывается Марк.
– Не стоит, у нас почти все готово! Сейчас заварю чай.
Марк не слушает меня и, подходя к столу, расставляет тарелки на стол.
– А вы как провели время? Где гуляли? – интересуюсь я, обозревая их.
– Марк водил меня в музей «Прадо», – счастливо делится мама. –