Шум в ушах и необъяснимый сумбур в голове на мгновение отключает меня от реальности. Следующие, что я вижу – это склонившихся надо мной Медею и Тессеиду.
– Ещё сантиметр и стрела пробила бы твою белокурую голову, ― холодным тоном констатирует тренер. ― Сколько раз я тебя учила, что удар нужно держать до конца. Ты бы сбила её в два счёта, только размах нужно было толково взять.
Тренер полностью права, в последний момент вместо удара я глупо зажмурила глаза. Мои щёки заливаются румянцем, они буквально пашут стыдом, особенно когда слышу насмешки девушек. Мама даже не глянула на меня, отвела глаза в сторону и только. Я опозорила её. Снова…
Вердикт Тессеиды неутешителен – вывих со смещением. Кость конечно вправили, ногу затянули, а вот мой позор не так легко исправить. После соревнований все разбредаются по домам. Не считая нас с Клиери, девушки живут в общем бараке на другой стороне поселка, так что домой я плетусь одна.
Ночной кузнечик наскрипывает, отмеряя своей прерывистой песней взволнованные удары моего сердца. Я открываю дверь и прихрамывая захожу в дом. Мама сидит за столом, её взгляд прикован к стакану воды. Не знаю, что сказать, поэтому замерев в двери просто жду, в надежде, что она хотя бы взглянет на меня. Минуты тянутся как вечность.
– Ну прости меня, мама!
Тон голоса прозвучал вовсе не так как планировалось, вместо виноватой мольбы о прощении из меня выпал ядовитый комок обиды.
– Простить за что? ― наконец подняв глаза, спрашивает мама.
– За то, что не могу быть тобой.
– А это от тебя и не требуется. Нужно быть собой, Ливия. Собой! Тебе просто нужно быть амазонкой!
– Но я не такая, мама! Я не могу быть тем, кем не являюсь. Как ты не понимаешь… ― на глаза сами по себе наворачиваются слезы, но я не могу себе позволить ещё и эту слабость, иначе совсем упаду в её глазах. Кузнечик за окном и тот будет на голову выше. ― Я очень стараюсь! Но сколько бы я не тренировалась быстро бегать, сколько бы я не пыталась услышать голос природы, прислоняясь ухом к траве во время Авги, всё без толку, ничего не выходит.
Она холодно смотрит мне в глаза. Невыносимо. В такие моменты, как бы я не любила свою мать, но я завидую тем девчонкам, что вечерами ложатся спать в тесной комнате на соседние кровати. Я благодарна матери за любовь, но эта ноша соответствия ей – соответствия идеалу – заставляет меня ненавидеть себя.
– Скоро Агоналии, Ливия. Мне очень жаль, что я не сумела взрастить в тебе амазонку, но ты должна помнить одно: Фовос не щадит никого. Он не спросит кем ты хочешь быть, а кем нет.
Жестокое утверждение не требовало дискуссий. Она грюкнула стаканом по столу и медленно поднялась наверх, напоследок добавив:
– Будь добра, этой