– Ай, Захар! – вмешалась тетя Соня. – Не морочь шейгецу а-копф!
Дядя Захар только вздохнул:
– А, знаешь, я никогда не видел моря. И на воздушном шаре не летал…
– Только этого тебе не хватало! – проворчала тетя Соня. Она вытирала пыль и, как всегда, перевернула лицом вниз фотографию строгой женщины, стоявшую на этажерке.
– Сона! – строго сказал дядя Захар. Он когда сердился, всегда называл тетю Соной. И тетка нехотя вернула портрет на место. Яшка говорил мне, что это фотография первой жены дяди Захара. Она умерла, когда они жили в Киеве. Яшка все приставал к тетке:
– Теть Сонь! А правда, что у дяди в Киеве дочка осталась?
Тетя Соня только сердито поджимала губы. Не любила она эти разговоры.
Я как-то пристал к маме:
– А почему тетя Соня не любит, когда о жене дяди Захара говорят?
– Кому такие разговоры приятны… Ревнует она. Вырастешь, поймешь…
– А где она теперь?
– Умерла. Сначала заболела дочка. Дифтеритом. Мать от нее заразилась и умерла.
– А дочка?
– Дочка где-то в Киеве живет. У нее уже свои дети есть. Только мы о них ничего не знаем…
А пришлось узнать. В Киеве жил мамин старший брат. От него и пришли вести, что дочь дяди Захара болеет и живет в полной нищете. Тетя Соня снова поджала губы и стала рыться в шкафу. Кидала на стол какие-то кофты, свитера, старые шляпы. Другие сестры привозили разную одежду. Тетя Рая отдала совсем новое платье моей двоюродной сестры Эммы. Его ей дядя Захар сшил. Теперь они решили, что в Киеве оно нужнее. Тетя Геня даже какие-то деньги дала. И тетя Ханна тоже.
А потом деньги пропали. Дядя Захар сразу подумал на Яшку.
– В колонию его надо! Он же гановер! Вор!
Вот тогда-то Яшка и выпрыгнул в окно. А потом деньги нашлись. Тетя Соня куда-то их сунула да забыла.
А потом пришли за дядей Захаром. Велели взять инструменты и ехать с ними. Оказалось, что сам Клим Ворошилов захотел заказать у него фуражку.
У них жил мой двоюродный брат Яша. Он был сирота. Его мама, тетя Рахиль, и двое ее детей умерли в Ленинграде от голода. А Яша выжил. Его отдали в детдом, но он сбежал. Его поймали, но он снова сбежал. Тетя Соня пожалела сына своей погибшей сестры и взяла его к себе. Яша оказался еще тем подарочком. Он не признавал ничьей власти. Учиться не хотел, работать ему еще было рано. Весь он был какой-то дерганый, видно от блокады так и не отошел. Дружил с местной шпаной, таскался с ней по Табачному проезду и по Тишинскому рынку. Шпана была не простая. В домах моих теток жили ассирийцы. Черноволосые, шумные. Их старушки с утра до вечера сидели на каменных тумбах и вытягивали нитки из мотков шерсти. Потом из этих ниток они плели шнурки. Из подвалов несло гуталином, ассирийские женщины варили его из всякого вонючего барахла. Говорили даже что-то о собаках. А ассирийские мужчины