Через пару-тройку минут, когда я уже более-менее успокоился, ко мне подсел небольшой мужичок, сосед по палате.
– Ну, привет, – протянув руку, улыбаясь, сказал он, – Михаил.
Я посмотрел на него.
– Андрей, – узнав его, с ужасом невнятно промычал я, протягивая ему свою трясущуюся руку.
«Это же ты, – вдруг промелькнуло у меня в голове, – мужичок с кладбища».
– С возвращением, – улыбаясь сказал он, – я же говорил «рука шевельнулась у тебя». Не показалось.
И пожал мне руку.
На столе рядом с койкой лежали бутерброды и стаканчик с морсом.
– Мама твоя приходила, оставила, – сказал, кивнув на них, мужичок, – ещё свежие.
Глава пятая
Я с трудом поднялся с кровати. Выдрав из себя капельницу и отключив аппарат ИВЛ, я неровной походкой направился к выходу.
Мои движения были ломанными и нескоординированными.
– Мне нужно домой, – держась за стены, еле ворочая языком, сказал я.
В глазах всё было мутным и расплывалось. Пол, казалось, двигался подо мной и норовил скинуть меня на себя.
Михаил сидел на своей койке.
– Отсюда нет выхода. Я же говорил.
– Как нет, вон дверь. Значит там выход, – я посмотрел на дверь, к которой и направлялся, – из любого здания есть выход.
В дверном проеме опять возникли те девочки. В руках они держали свои плюшевые потрёпанные игрушки.
– А когда придет мама? – хором спросили они у меня, – а то у нас игрушки уже старыми стали, – и медленно направились в мою сторону.
Я от неожиданности покачнулся и облокотился на стену в том месте, где находилась кнопка пожарной тревоги. С потолка, из спринклеров, тут же полилась вода.
– Ну вот, опять дождь, – недовольно сказал Миша.
Я смотрел на него, на девочек и не мог ничего понять. Вода заливала всё вокруг, попадала в глаза и мешала видеть.
– Кладбище не отпустит тебя, Андрюха, – снова сказал мужичок, – с этим пора уже смириться.
– Какое кладбище? – не понимал я.
Я обернулся назад и вместо койки, где только что лежал, увидел крест со своей фотографией.
Цветы на могиле гнулись под напором воды.
Дальше, среди леса, тоже стояли кресты.
Рядом, на лавке, сидел мужичок и смотрел на меня. Девочки, тоже смотрели на меня непонимающим взглядом.
Неподалеку, у могилы Миши, стояла его березка, которую он называл именем жены.
Я упал на колени и начал разрывать сырую землю руками.
– Я ведь жив, – говорил я про себя, – Жив.
Дождь лил на меня, на Мишу, на девочек, на могилы.
Чуть позже, мужчина в белом халате, который взялся непонятно откуда, поднял меня под руки и повалил спиной на землю.
Я плакал, или же на моих