– Ну, они должно быть еще дома. Не могут распрощаться, – Михаил отряхнул мишку от листвы, положил его аккуратно обратно, и мы пошли дальше.
– Три дня же у нас есть после смерти дома побыть. Ты вот не знаю, почему на второй день здесь появился. Не знал, наверное.
Лес на кладбище шумел от ветра. Деревья местами синхронно качались под его силой. Вороны наперебой, перекрикивая друг дружку, доедали крошки с могил, перелетая с одной на другую.
– Ох уж эти каркуши, вот никогда не любил их. А сейчас без них здесь тоска была бы, – улыбаясь, сказал Михаил, – они как дети, дерутся, ругаются чего-то. – Он улыбнулся.
– Тоже сладкое очень любят. Я помню, конфеты как-то у меня все стащили, даже закусить было не чем, сволочи. Так что успевай прятать.
Мы шли дальше.
– Вот только могила после них вся растрёпанная становится.
Тем временем мы подходили обратно к своим могилам.
Было где-то уже около полудня.
Позади себя я услышал звук подъезжающего автомобиля. Это был черный джип.
Он остановился у края дороги и из-за руля вышел солидный мужчина, одетый в черное пальто.
– Отец? – обернувшись, чуть слышно, с радостью в голосе, произнес я.
Мужчина открыл пассажирскую дверь, и из нее вышла незнакомая мне женщина. В руках у нее были цветы. Она тоже, как и папа, была в черном пальто.
– Что? – спросил, отвлекшись от рассмотрения табличек на могилах, Михаил.
– Отец приехал, – сказал я, – с кем-то.
Я не мог понять, что за женщина была с ним. Почему не мама?
Радость с моего лица тут же исчезла.
– Ну, давай, иди, принимай гостей, – хлопнув меня по спине, сказал Михаил, – а я пойду до Николаича дойду, проведаю. Он ещё при Сталине умер, много интересного рассказывает о тех временах. Я тебя потом с ним познакомлю, настоящую историю хоть узнаешь, а не выдуманную, из учебников.
Ну, давай, давай иди, – подбодрил меня снова Михаил, – вечером заскочу, расскажешь, что да как.
И после этих слов он ушёл.
Я, дойдя до своей могилы, снова присел на лавку.
– Положи цветы ему на могилу, – сказал папа женщине, – вот так, да.
– Красивый у тебя мальчик, – рассматривая мою фотографию, сказала женщина.
Ее голос был хриплым, я бы даже сказал, каким-то прокуренным.
Ну, это и понятно. Пока они были у меня, она выкурила сигарет семь точно. И сигареты она курила какие-то со вкусом. Ароматные, с длинным мундштуком. Неприятные.
Отец присел на лавку рядом со мной. Я не чувствовал никакого тепла от него.
Я попытался взять его за руку, но она прошла сквозь меня.
Отец держал в руках маленькую бутылку водки и стопку. Налив в нее немного водки, молча выпил.
Остатки из стопки он вылил мне на могилу.
– Привет Андрюха, – закурив сигарету, сказал папа, – как ты тут?
Я смотрел на него, но он меня не видел.
– Я к тебе