огней находящихся вблизи судов. Наверху зрелище было весьма впечатляющим. В ночи обрушивающиеся гребни вырисовывали контуры черных волн, которые шли и шли зловещей чередой. Иногда вершина волны всей массой с глухим звуком обрушивалась на крышу рубки, неся потоки воды над закрытым люком. Стоял страшный шум: ревел ветер, шумели накатывающиеся волны, с плеском скатывалась за борт вода. К тому же, непрестанно звенел и гудел корпус. По-моему, волнение постоянно усиливалось, так как Лодка двигалась все хуже и хуже. Кроме того, надо было выяснить, с чем связано это скопление судов, возле которого мы проходили. Приказал радистам установить связь на международной волне с судами. Выяснил, что тонет тот самый СРТ, который в пьяном угаре промчался мимо нас насколько часов назад. Видимо, они готовы были принять все, что уготовила им судьба, – будь это даже столкновение с пароходом, если так бесшабашно вели себя в море, да ещё в шторм. Ситуация была крайне неприятной. Мы не имели права выходить из графика движения и приближаться к дрейфующим судам ближе, чем на 5 миль, тем более ночью в сильный шторм, когда в радиусе примерно 20 миль со всех сторон были окружены рыбаками, мелкими судёнышками, стоявшими без хода и огней, на которые с силой обрушивались волны. С другой стороны, каждое судно должно оказать помощь другому судну, терпящему бедствие в море. Наша судьба была в руках случая, и чувствовали мы себя весьма двусмысленно. Радист доложил, что группой судов принимаются меры по спасению экипажа СРТ и наша помощь не требуется. Остаток ночи я провёл на мостике, обстановка оставалась не простой. Ночь не принесла изменений. Шёл час за часом, и наконец наступил момент, когда в темной полосе на фоне тусклого света зарождающегося дня я смог различить очертания попутчика.
На мостике было очень холодно, шла большая волна, но ветер дул не такой уж сильный. Было ещё темно, и неожиданно для себя я увидел в западной части неба отблески периодически повторяющихся вспышек света. Наверное, видимость улучшилась. Интуиция не подвела. Затем далеко по правому борту я вдруг отчётливо увидел свет далёкого огня. Он исчез. Затем вспыхнул снова. Длинный интервал, и снова вспышка! И вот две вспышки, которые не оставляли место сомнениям. По любой карте это означало только одно – маяк. Ветер, в течение ночи менявший время от времени своё направление, был юго-западным.
Увеличил ход. Теперь Лодка ходко шла, но врезалась в волны, и ветер швырял через неё брызги сплошной пеленой. Большая волна с оглушающим грохотом ударила в борт, разбилась о рубку и обрушилась на нас. Через несколько минут вырос другой гребень и, обрушиваясь, прошёл над палубой, сильно ударил меня в грудь. Всю ночь мы простояли на мостике мокрые до нитки, а сейчас, в предрассветном холоде, непрестанно окатывающая нас вода проникала под канадку, и мы промёрзли до костей. Мы очень устали, провели всю ночь без сна и потратили много сил, стараясь обеспечить навигационную безопасность. Кроме того, мы проголодались, готовить в таких
