Его штормового величества ветра направление в центральной части Охотского моря зависело от вблизи идущего циклона, а так как положение циклона менялось, то и направление тоже менялось. Волны высотой 10 м и более наблюдаются в Охотском море крайне редко. И эта редкость опять досталось нашему командиру и экипажу. Наиболее жестокие штормы в южной части Охотского моря, как правило, с января по май, а в северных районах моря – с сентября по декабрь, но сегодня они все смешались и дули как могли.
Ветер зашёлся в ярости и посвежел. По-хорошему нужно было переждать, но завод ждать не мог, и мы поплелись сквозь неудачу. Время от времени гребни захлёстывали палубу, вода струилась у подветренных шпигатов, а затем уходила обратно в море. Заход ветра позволил нам изменить курс, и мы стали быстрее продвигаться к проливу Лаперуза. Уже сильно качало. Мы приготовили ужин, команда ужинала и пока мы переваривали пищу, наступила ночь. Ветер не унимался и изменился на встречный, был неблагоприятным, поэтому пришлось резко снизить ход. Заливало. В надводном положении спать вообще не приходится, нужно торчать на мостике, а тут мы шли сквозь целую флотилию рыболовных судов, время от времени наш курс пересекали пароходы, поэтому большую часть ночи мы сидели по готовности №1, несли бдительную вахту вдвоём с командиром. Ходовые огни были включены, но они располагались низко над водой и светили слабо. Чтобы лучше осветить себя я велел прикрепить к выдвижному устройству переноску и поднять её над лодкой. На этом проекте проблесковых огней не было. Ещё мы постоянно держали готовым сигнальный прожектор, у которого кроме белого, были ещё красный и зелёный цвета. Поэтому при появлении судна светили в его сторону светом бортового огня. Так прошла ночь. Минимум два раза мы так близко разошлись со встречным судном, что сказать: «Он испортил воздух» было очень мягко, ну совсем не выразительно.
На рассвете меня сменил помощник. Я никогда не разделял любовь поэтов к рассвету на море. Именно в это время даёт себя знать длинная, бессонная ночь. А тут ещё всё сыро и серо, мокро в штанах, заливает водой и очень хочется спать. На мостике подводной лодки, сидишь, как на табуретке посреди океана и спрятаться негде. А это была ещё хоть и поздняя, но зима. При сильном ветре и морозе под минус 20—25 градусов даже от брызг и мокрого ветра покрываешься ледяной сбруей, и чем дольше, тем толще сбруя. Спустился в центральный. Внешне сам напоминал краба, всё покрыто льдом и затекло. Посмотрел: давление падало. Ветер снова стал свежеть. Я сидел в кают-компании, не раздеваясь и пил чай. У нас было радио, и мы знали прогноза погоды, но обстановка сама по себе настораживала. Радовал меня только дальнейший поворот ветра, потому что потом мы могли форсировать Лаперуза одним курсом при попутном приливном течении.
После короткого дрёма поднялся на мостик.