– Имена, – ехидно усмехнулась Двойка. – Подумаешь, имена. А как чуть с голоду не подохли, как тот мужик с ума сошёл, как думали, что все мы подопытные и за нами наблюдают?
– Ну всё же хорошо теперь, – пробубнил Федя. – Как банки консервов открывать вспомнили и Большой Мозг нашли.
– Ты нашёл.
– Я.
– И он умирает.
– Но сидят же возле него. Записывают. Кто помнит как.
– Ха. Ты бы видел, что они записывают. И о чём спрашивают. Дебилы.
– Двойка, ты несправедлива. Работают же люди. Ночей не спят.
– Зато Историк поспать не дурак и жрёт за троих. Это справедливо?
– С едой проблем больше нет, – пожал плечами Федя. – Мы нашли склад, пищевые синтезаторы.
– Тогда почему недавно пробудившиеся получают ограниченную пайку и живут впроголодь?
– Историк полагает, что им нужен стимул. Для скорейшей адаптации.
Двойка суматошно затопала ногами и замахала руками. Она всегда так делала, когда сердилась.
– Историк, Историк, Историк! Куда ни плюнь – везде Историк. Историк сказал, Историк решил, Историк распорядился… А с какой стати? Кто его уполномочил? В чём его легитимность?!
Федя с большим удивлением отметил, что понял значения слов «полномочия» и «легитимность». «Может, я депутатом был? Или юристом каким-нибудь?» – с тоской подумал Федя и спросил:
– Ты говорила, что смутно начинаешь вспоминать, кем была до потери памяти.
Двойка смутилась.
– Неважно это, – теперь она засунула руки в карманы комбинезона и ссутулилась. – Ложные воспоминания. Бред взбудораженной совести.
Последняя фраза тоже показалась Феде знакомой. Он сказал:
– Ты бы нашла себе дело. И имя придумала. Так легче. Не думать, что это за корабль, кто мы и куда летим. И зачем.
Двойка усмехнулась.
Послышалось низкое, на пределе слышимости, гудение, и сильная вибрация сотрясла переборки. Это означало, что начинают прибывать «гробы» с просыпающимися. Вибрация происходила из-за того, что «торсионный двигатель пошёл вразнос и скоро кирдыкнется». Так сказал Большой Мозг. Когда у него уточнили, когда же наступит это самое «скоро», он ответил: «Когда спящий взорвётся». И больше к этому вопросу не возвращался.
– Иди, точковщик, – сказала Двойка.
***
Поначалу Федя сильно путался в подсчётах. Он записывал номер каждого гроба, суммировал, отнимал задубевших, плюсовал детей с родителями, а в итоге у него каждый раз получалась плюс-минус неизвестность. Это категорически не устраивало Историка, и тогда Федя научился точковать. Вернее, это Большой Мозг научил его точковать. Он показал ему