в свою первую татуировку в день выбора имени; вот Бэй, Гидес… Вот Дэйн – знак официального принятия в общину; а вот и печать Вэддана, которая ставится после посвящения в знание Веды. Древо Джао говорит о том, что юноша уже нашёл своего избранника или избранницу, или избранников, а Синкх указывает, что человек уже успел выстроить собственную пэлу или поступить на службу… И тут, читая узор дальше, Синяк удивился: он разобрал в хитросплетениях рисунка начертание знака Тиэррэ. Слишком молод паренёк для опыта, за который даётся иероглиф Великого Учителя. И уж тем более – для следующего: знак Ууны, Странника, красовался на коже, продолжая ленту иероглифов, обвивающих мускулистую руку. Не может быть! Носить такое «украшение» простым людям не допускается: знать, мальчишка-то был учеником ведуна? Айко, Ллэйд, Мэам… Синяк пригляделся и присвистнул: сакримический ряд, обвивая руку петлёй, продолжался! Сердце старого лоцмана ёкнуло. Мэам – вэдданский знак, лишь посвящённые ведуны его носят. Не ученики. Но когда успел паренёк… Нет, что-то явно не так. Следующий иероглиф – Наин – рисуют лишь ведуны, прошедшие особую магическую инициацию. И лишь им положены дальнейшие иероглифы ряда – Коин, Йат, Церро, Ферро… Лоннэ не был близок с ведунической наукой, но немало пожил на свете и знал: чем больше иероглифов – тем старше и возвышенней ведун. У бывшего лоцмана путались мысли, а глаза читали дальше: Чуут, Хоурэ, Эшш… А вот Меа, Кристалл, Великое Зеркало. Что за бесовщина! Да не может такого быть!! Но и Меа, последний иероглиф алфавита, не был последним знаком в рисунке: по обратной стороне руки, теперь уже спускаясь к запястью, сакримические иероглифы вились в зеркальном, обратном порядке. Эшш, Чуут, Ферро, Церро, Йат, Наин, Коэн, Мэам, Ллэйд, Айко… Синяк нагнулся и, пересилив себя, дотронулся до мертвеца. Приподнял бесчувственную руку, стряхивая с неё водоросли. О, великие боги! Ууна, Тиэррэ, Синкх, Джао, Вэддан…
– О, погоди-ка.
Заплывшие глазки Стуры засверкали: на трупе блеснуло что-то белое. Он оттолкнул старика и принялся распутывать водоросли, скрывающие шею и грудь утопленника. Бранясь сквозь зубы, он пинком развернул тело, рука юного духовидца откинулась, обнажилось запястье… Старый лоцман вскрикнул: татуировка обвивала запястье, замыкая круг. Это вытатуированное кольцо – Браслет Неназываемого. Знак Утраченного Иероглифа, символ Сокрытого Бога, первый и последний в сакримическом круге, замыкающий начало и конец. Синяка захолонуло ужасом.
А кормщик распустил ленты ассари9 на груди мальчишки. Он не обманулся: на шее юноши красовалось жемчужное ожерелье. Камни были великолепны: крупные, как на подбор, сияющие.
– Хорошая рыбка, – осклабился Стура.
– Стой! Не трогай! – Крикнул лоцман. Но было поздно: Стура ухватил нитку ожерелья.
В тот же момент его запястье сжала бледная рука утопленника. Глаза мертвеца распахнулись – сапфирно-синие, они горели страшным, нечеловеческим, бездонным
