Тринадцать секунд. Кирилл Берендеев

на сумму в семьсот сорок пять тысяч рублей ущерба, перебралась в СИЗО. Следствие, как он уже проведал, долгим не будет, ведь, всю эту обкурившуюся и упившуюся ораву застали на месте преступления, а сам старший следователь прокуратуры, коему он продавал в свое время Ренуара, был убежден в невозможности покинуть стены исправительного заведения лет пять, как минимум. А к этому времени Окунев выгодно переменит жилплощадь – главного препятствия для ее продажи не стало, хоть завтра новым хозяевам показывай. Во-вторых, продолжал вещать Окунев, косметический ремонт, произведенный после нашествия одной шарашкиной конторой, и включенный, ну как же иначе, в счет страховщикам, оказался весьма быстрым и качественным. Так что на мою долю остается сравнительно немного….

      – Сколько? – не выдержал я.

      – Я буду учитывать только похищенное твоим приятелем по работе. И то по каталожной стоимости, что, согласись, немаловажно. Да сделаю скидку на сотрудничество. Небольшую, поскольку нам пришлось тащиться до твоего дома, а это дорого обошлось моему «Ниссану». Я только позавчера забрал его из автосервиса, техникам пришлось перебирать мотор. Но и эта сумма….

      – Сколько? – взревел я.

      – С учетом всего вышеизложенного, я возьмусь потребовать с тебя двести сорок тысяч рублей. И желательно до того, как я уеду в отпуск. Живые деньги мне нужны на Ибице. До июля, стало быть.

      Потрясенный, я молчал. Только челюсти клацнули.

      – Значит, договорились. Очень раз, что все так удачно сложилось. Если у тебя есть эти деньги, или ты планируешь раздобыть их в самое ближайшее время, звони в любое время, номер тебе прекрасно известен.

      Только тут я, наконец, вышел из ступора и завопил:

      – Двести сорок штук – да что там может столько стоить?

      – Я же сказал, украденные твоим приятелем вещи оценены мной по каталогу. Если бы я был негодяем, я запросил бы аукционную стоимость, то есть на десять-пятнадцать процентов больше, аукционеры, знаешь ли, всегда завышают цену товара именно на такой процент, чтобы не прогореть, если какие-то лоты не будут выкуплены, – разъяснил он мне правила проведения торгов. Уж в чем, в чем, а в этом я менее всего нуждался. – Но я, напротив, сделал скидку даже от каталожной цены…. Впрочем, выкладки я распишу при встрече, если захочешь. Когда мне тебя ждать?

      – Минуточку, мы так не договоримся. Я же… для меня это просто неподъемная сумма. Если вы думаете, что я то и дело граблю антикваров…

      – Ну, если с теми же последствиями, удивляюсь, что ты все еще живешь в квартире, а не на свалке, – отрезал Окунев.

      – Тогда объясните, каким макаром вы собираетесь вытребовать с меня эту безумную сумму?

      – Милый ребенок, – Окунев поменял тон, и веселости в голосе поубавилось. – Мне вполне достаточно побывать у тебя дома, чтобы запастись всем необходимым. И потопить тебя теперь не сложней, чем тех прокуривших мозги юнцов.