А потом словно очнулся от транса и обнаружил, что нахожусь в торговом центре под открытым небом, вымощенном уложенным елочкой кирпичом, освещенном фонарями на декоративных чугунных столбах и со скамейками, поставленными в тени деревьев в массивных кадках. Вдоль широкого прохода с обеих сторон выстроились магазины и рестораны, все, естественно, закрытые в четверть четвертого утра.
Некоторые витрины стояли темными, в других оставили мягкую подсветку наиболее привлекательных товаров. Я никогда не видел магазинов, только читал о них или наслаждался их фотографиями в журналах. Весь торговый центр, на тот момент совершенно пустынный, за одним исключением, это я про себя, казался не менее магическим, чем панорама сверкающего города, увиденная мною с моста, и я переходил от витрины к витрине, изумленный и потрясенный многообразием выставленных на продажу вещей.
В витрине магазина антикварной игрушки товары разместили со вкусом и хорошо продумали освещение. Лучшие экспонаты освещались остронаправленными лучами, другие мягко подсвечивались. Куклы различных эпох, механические копилки, легковушки и пикапы, отлитые из чугуна, миниатюрная гавайская гитара, вырезанные вручную лошадки-качалки и другие игрушки заворожили меня.
Марионетка во фраке купалась в мягком свете. Фигурка с белым лицом, черными губами, единственной бусиной, красной, как кровь, на нижней губе, и большими черными ромбами вокруг глаз. На одной ноздре висело серебряное кольцо: змея, пожирающая свой хвост. Голова чуть наклонилась вперед, губы не соприкасались, словно марионетка хотела поделиться секретом огромной важности.
Поначалу я решил, что из всех выставленных игрушек кукла-марионетка самая неинтересная. Но витрина была длинной, а все игрушки такими привлекательными, что я прошел ее слева направо, а потом обратно. Когда вернулся к марионетке, она сидела на прежнем месте, но теперь остронаправленный луч падал ей на лицо, а не на лошадку у нее за спиной.
Я сомневался в том, что ошибся. Ранее луч целился в лошадку. Глаза по центру этих нарисованных тушью ромбов, ранее, в тени, просто темные, теперь, в ярком свете, стали черными, и по ним, от центра зрачков до края радужки, расходились красные полоски-радиусы. Смотрели глаза прямо перед собой, а глубиной, ясностью, легким намеком на печаль совершенно не отличались от настоящих.
Чем дольше вглядывался я в них, тем сильнее нарастала тревога. Вновь я направился от левого края витрины к правому, представляя себе, как радуюсь, играя со всеми этими игрушками. Пройдя половину пути, вновь глянул на марионетку и обнаружил: луч по-прежнему направлен ей на лицо, а глаза уже не смотрят прямо перед собой, а сместились, следуя за мной.
Никаких ниточек от марионетки не тянулось. То есть кукловод не мог управлять ею.
Вместо того чтобы продолжить путь к правому краю, я вернулся к левому. Ее глаза смотрели на то место, где я стоял чуть раньше.
Да