– Браво, браво, наша дорогая юная Аглая! – заглушая всех звучит голос Маковского с патетически-глумливой интонацией, – Так всё же Шопен нас спасёт, или госпожа а-эс Гончарова114 с теософией?
– Вы глумитесь над великим, – возмущается Аглая, мой недолгий спиритический опыт показывает их правоту…
– Индия под знаменем теософского модернизма! Логика смеси буддизма с брахманизмом господ Дейссена и Щербатского115…
– Восток ещё покорит умы тех, кто достоин постичь его! – огрызается рыжая, сверкая гневом огромных зелёных глаз, и – небрежно, – Вы бы прочли, для начала, Радду-Бай116, сударь. Двоюродную сестру самого Витте.
Раздался шум дверей и в гостиную вошёл угловатый сутулый тощий чернявый молодой человек в поношенном студенческом сюртучке, напоминающий своим взъерошенным обликом студента-неудачника.
– А вот и наш Яша! Проходите, не стесняйтесь этих старых насмешников, они не так страшны, как желали бы себя показать, – заговорила Ольга Сергеевна, – Яков Шкловский, студент Петербургского университета и очень разносторонне образованный человек. Яша впервые у нас в гостях и прошу некоторых не слишком злобствовать, – покосившись на Коку, добавила она.
Родичев первым поднял из кресла свою не по годам лёгкую фигуру и, протянув растерявшемуся студенту руку, представился. Не все последовали его примеру вежливости, некоторые подчёркнуто пренебрежительно, пуще прежнего, развалились в своих креслах. Исключения не составил и толстяк в пенсне, растёкшийся в огромном кресле с трепещущей мешковатостью. Он спросил небрежно:
– Вы, по-видимому, социалист, господин студент? Не иначе, как представитель новой партии?
– Сударь, если человек студент и, при этом еврей, то это не всегда означает, что он непременно крайне левый, – неуверенно, но расправив плечи, ответил Яков, метнув из-под толстых очков пронзительный взгляд.
– Да никто так и не думает, полноте, Яша, не ершитесь. Тут все свои. А некоторые лишь разыгрывают из себя старых противных кон-сер-ва-то-ров, – улыбнулась Ольга.
– В таком случае Вы, должно быть, теософ, на хулой конец – поэт? – вяло поинтересовалось черепаховое пенсне.
– Прекрасно, тогда вопрос ребром, господин Шкловский, – начал Кока, – как Вы относитесь к тому, что эсеры «приговорили к казни» министра внутренних дел Дмитрия Сипягина?
– Вы надеетесь услышать мой восторг в адрес мужественного юного эсера Балмашева? – голос и манеры студента становились всё увереннее и спокойнее, – Вынужден вас всех разочаровать, господа.
– Так это же даже интересно! Вы беспощадно рушите шаблоны, сударь, что непременно радует таких как я, – засмеялся Врангель.
– Очень польщён. При этом, не хочу показаться излишне верноподданным