– ТВ! ТВ! ТВ! ТВ! – через несколько минут в один голос орала уже почти вся секция, колошматя тарелками, кулаками и ногами металлические двери. Балаган успокоился, только когда несколько раздражённых охранников прошли по коридору, стреляя по сторонам злобными взглядами и выборочно останавливаясь у камер, чтобы сказать пару ласковых.
Нас заверили, что над проблемой работают.
Я не кричал и не стучал – телевизор я недолюбливал. Мне была приятна воцарившаяся тем вечером столь непривычная для ушей тишина.
Дочитав до конца главу найденной в библиотеке тюрьмы «Анны Карениной», я перевернулся на бок и заснул.
Обычно мне снился дом. Бывало, что, просыпаясь, я был настолько уверен, что я окажусь в своей комнате, что реальность ударяла по моему сознанию как хлыст. Мой разум упорно сопротивлялся факту моего лишения свободы. Скользкими щупальцами он вылезал из моей головы, соскальзывал с кровати на пыльный пол, протискивался через решётку двери, сдирая и без того облезлую краску, и полз мимо разбросанных окурков по коридору, мимо кабинета охранников, куда-то вглубь. Но длины осьминожьих щупальцев не хватало, чтобы дотянуться до последней двери лабиринта.
12
«Привет, мама.
Одна из новостей – это то, что я перешёл в другую камеру. Там сейчас молодой молдаванин Руслан, с которым мы, как сверстники, очень ладим, плюс он говорит по-русски. Я тебе уже рассказывал примерно, какая у нас здесь есть возможность бывать на свежем воздухе. Так вот, вдобавок к этим бетонным клеткам раз в неделю нас выпускают на пару часов погулять по живой земле. Там имеется два футбольных поля: одно – огромное, второе – поменьше. А ещё там есть небольшой тренажёрный зал и помещение для баскетбола. Туда иногда, особенно в дождь, пускают порезвиться сенегальцев.
Выпускают нас туда в час немножко неподходящий: час-полтора после обеда. Вся проблема в том, что июньское солнце в этот час жарит без всякой пощады. Трава сухая, а солнечный свет слепит глаза. Кто-то, несмотря ни на что, всё равно гоняет мяч, периодически обливаясь водой. Многие же прячутся в тени: играют в карты или шахматы. Кстати, о шахматах. Наши шахматисты – это несколько албанцев, один китаец и сербы. Между прочим, с сербами у меня отличные отношения. Вот есть тут один старичок, он говорит, что как только он выходит на свободу, идёт воровать. Его ловят, и он оказывается снова в тюрьме. И так каждый раз, снова и снова. Он говорит, ему больше некуда податься, он никому не нужен, а здесь и крыша над головой, и бесплатное питание. Вот так почти всю жизнь. Или вот Горан. Добрейшей души человек, прост и искренен. Я это чувствую. Но вот ворует. Да и как он умудряется?! Природа наделила его телом настоящего двухметрового богатыря. Забавно…
Как-то сидел я на травке, погружённый в свои мысли, прислонившись к стене, и подошёл ко мне один нигерийский дедушка. Звали его Ибрагим. “Call your mind back! Позови обратно свои мысли!” – обратился он ко мне с