Вечером показывали какой-то голливудский фильм. Ребята молча смотрели телевизор. Карим, чья кровать была снизу, чтобы видеть телевизор, не вставая с неё, вытащил наполовину матрац из своего ложа и положил его на табуретку. Свет уличных фонарей, проходя через решётку окна, напоминавшую по своей форме пчелиные соты, ложился на стену рядом со мной. Я указал на него ребятам и зажужжал, изображая пчёлок-работяг, хлопочущих в их жилище. Трудолюбивые насекомые. Такие маленькие и бесполезные поодиночке и такие сильные и влиятельные, объединённые вместе целью, как одно тело, один организм. Марокканцы с детской искренностью довольно закивали, оценив мою наблюдательность.
7
Небо было пасмурным. На фоне этого неба тёмно-серое здание одного из корпусов тюрьмы выглядело по-настоящему отталкивающе. Мне было не известно его предназначение, я просто смотрел на него через решётку окна в камере ожидания. Вместе со мной сюда привели двух румын. Один из них сидел на стуле, второй ходил взад и вперёд весь на нервах. Они переговаривались между собой, создавая впечатление, будто они не просто знакомые, но ещё и сообщники. Один из них обратился ко мне:
– Ты какими судьбами здесь?
Я попытался объяснить, но толком нам поговорить так и не удалось – итальянского я не знал. Это впоследствии благодаря помощи молдаванина Жени я узнал, что они попались за воровство, и вообще, как показало время, они хорошие ребята. Один из них, тот, которого звали Флорин, услышав, за какие деньги я предпринял всю эту авантюру, дал мне кличку «Crazy».
В дверь заглянул охранник.
– Лунд!
Меня провели в кабинет. В маленькой комнате меня ждали трое. Молодые женщина-адвокат с её коллегой, мужчиной лет 30-ти, и неприглядный господин, которому было около пятидесяти. Шатенка оказалась моим адвокатом, выделенным мне от государства. Оно же им за работу и платит. Как правило, это молодые неопытные юристы. И что самое страшное, если адвокаты из частной конторы, как правило, «потеют» для клиента (особенно при щедрой оплате), то юристы от государства не испытывают к тебе почти никогда настоящего интереса. И эти двое не были исключением: не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понять: я для них лишь очередная работа, задание, а не 18-летний растерянный парень, загремевший в тюрьму.
Пожилой мужчина, оказавшийся со мной по одну сторону стола, был переводчиком. Они представились и объяснили мне в двух словах, каково моё положение. Профессионализм как юристов, так и переводчика у меня вызвал сомнения: от тона девушки в неприглядном помещении похолодало, а переводчик говорил с невообразимым акцентом, выдавливая каждое слово с неописуемым трудом.
– Вы выбрали правильную стратегию, – заверила меня адвокат, – вы сразу же пошли на сотрудничество со следствием. Полагаю, что нужно продолжать двигаться в этом направлении для получения положительных результатов.
Особого доверия она у меня не вызывала, но пока я решил поступать