Дело Павла Никитина хоть и не могло ещё развиваться само, инерцией большой, хорошо организованной машины, но шло к этому: появились крупные клиенты, возникла собственная структура управления и новое понимание развития. Опт, закупки в регионах и поставки на экспорт – денег стало сильно больше, возникли новые финансовые задачи: сохранение средств, правильное размещение вложений, а вместе со всем этим возник новый круг общения. Сначала это увлекало, но прошло еще два-три года, связи устоялись, и новые друзья из бизнеса и политики стали какими-то одинаковыми, надоедливыми и неинтересными: всё о здоровье, о деньгах и о власти, ну ещё женщины, охота и карты. Павел Николаевич Никитин стал думать, что со всем этим делать, и в 2007 году начал скупать землю на Клязьме: решил, что ему нужно несколько тысяч гектаров, чтобы построить поместье, посадить сад или даже несколько крупных плодовых садов, завести большое мясо-молочное хозяйство с цехами переработки молока и мяса. В человеке, воспитанном на русской классике, мало что может вызвать такой деятельный душевный отклик, как жизнь помещичьих усадеб с их много раз любовно описанной природой и судьбой веками несчастных, бедных и богатых, умных и глупых, верующих и неверующих русских людей, жизнь, окончившаяся уже однажды жесточайшим возмездием и гибелью усадеб. Татьяне сначала казалось, что это временная прихоть или даже понты: «помещичья» жизнь, благодетель всей округи, «разумное, доброе, вечное» – всё это такое очень эмоциональное, плохо продуманное, а следовательно, неэффективное и недолгое. Попробует, вложит пару миллионов, разочаруется и продаст профессионалам, – думала она. Но Павел, установив «взаимовыгодные» отношения с Владимирской администрацией, за два года выкупил пять тысяч гектаров на Судогде и продолжал покупать еще, выбрал место под дом (усадьбу, как он ее иногда про себя называл), стал туда ездить и советоваться буквально со всеми, от доярок до губернаторов.
«Прослеживая логически эту твою молчаливую перспективу, нам что, всем предстоит постепенно переселиться туда, да, Паш? – спросила Татьяна, когда Павел стал вкладывать существенные средства, – будем жить на природе, у реки, свой сад, своё поле и лес, да? Чистый восторг, очень хорошо для здоровья и для всего. Видишь, я хорошо тебя понимаю, без всяких шуток, Паш. Но где учиться ребенку? Языкам, к примеру. Где лечиться, если что-то вдруг произойдет, скажем, с нами, и не дай бог ещё и внезапно?