– Еду в Милет, пусть готовят мои доспехи и коня! – зычно крикнула карийская властительница. – Они у нас попляшут!..
Ее слова потонули в общем одобрительном вопле: все повскакивали с мест, потрясая кулаками. Артемисию бы начали качать, будь она мужчиной; но сознание того, что их вождь – женщина, в конце концов остудило пыл собравшихся, и порядок был восстановлен.
Артемисия взмахом руки распустила совет; все ушли, считая и Фарнака, и остался я один.
Я почувствовал, что Артемисия желает сказать мне пару слов наедине. И не ошибся.
Она прошлась по залу, заложив руки за спину; потом круто повернулась ко мне.
– Ну, что скажешь?..
Я поклонился.
– Скажу, государыня, что не уразумел, какова твоя царская воля – и что постановил совет. Вы желаете идти на Милет войной?
Артемисия рассмеялась.
– А ты как будто возражаешь?
– Возражаю. Это крайне неосмотрительно, – твердо сказал я. – Лучше всего попытаться мирно договориться с ионийцами… и попытаться заключить с ними союз. Хотя это будет трудно.
Артемисия медленно утерла пот со лба, облизнула губы, как хищница. Мне показалось, что царица сама хотела, чтобы ее кто-нибудь одернул, удержал в такой опасный миг… Кто-нибудь, у кого хватит смелости ей перечить!
Она снова повернулась ко мне и наставила на меня палец.
– Мирно договариваться с ионийцами будешь ты. И тебе придется горько пожалеть себя, если ты не справишься!..
Я был готов услышать эти слова – и поклонился, подавляя внутреннюю дрожь.
– Я сделаю все, что в моих силах, государыня.
И я впервые отправился на войну вместе с Артемисией – надеясь эту войну предотвратить. Пятнадцатитысячную армию царица собрала поразительно быстро: и сама поехала верхом во главе ее. Карийка облачилась в безрукавную кольчугу мастерской работы – эта кольчуга обтекала ее тело как вода, и Артемисия носила ее без видимого усилия. Шлема она пока не надевала, но прицепила к поясу меч, а за спину – лук: вид у нее стал удивительно бравый.
Фарнак, разумеется, отправился с госпожой. Она поскакали во главе передового отряда, а я – немного поотстав.
На расстоянии двух дневных переходов от Милета царица приказала разбить лагерь – а я с группой телохранителей был отправлен вперед. Мне, несчастному хромцу, предстояло решить судьбу многих тысяч человек, предотвратив кровавое столкновение! По пути я несколько раз вверял свою душу богам – никогда еще я не шел на столь рискованное и важное дело!
Персидских посланников, потребовавших «земли и воды», в Спарте побросали в колодец… Но я не собирался предъявлять столь же наглые и опрометчивые требования. Опасность обострила мой разум; и, подъезжая к воротам Милета, я уже знал, как именно буду вести себя и что скажу. Если человек четко представляет, чего хочет, гораздо больше вероятность, что разговор пойдет на его условиях!
Я