Я от изумления поперхнулся пряным вином. Конечно, зная Фарнака, этого можно было ожидать; однако!
– Царица знает? Что у него с ней?
– Тихо!.. Вот об этом братец как раз и хотел посоветоваться, – понизив голос, но все так же улыбаясь, ответила жена. – Видишь ли, он хочет сделать нашу Артемисию своей главной наследницей, – завещать ей дом и землю, а это совсем не мало! В обход всех остальных детей! Он хотел выяснить, дозволяет ли подобное карийский закон: Фарнак спрашивал меня, не знаешь ли этого ты, – ведь ты у нас умник, крючкотвор и делишься со мной всеми своими государственными соображениями!
Несколько мгновений я сидел разинув рот. Вот уж удивил так удивил!
А потом я произнес единственное, что мне пришло в голову:
– Но почему он хочет сделать наследницей Артемисию, а не Нестора?
Поликсена опять прижала палец к губам: она сердито сверкнула глазами.
– Я спрашивала! И Фарнак сказал: Нестор получит другую усадьбу, а если не получит, не беда. Нестор – сын его сердца, а Артемисия – дочь его сердца: ведь она единственная наша с ним дочь, его собственная… Фарнак заявил, что мужчина всегда добудет себе богатство оружием, однако женщина с самого начала должна быть обеспечена и защищена своими владениями.
Я не мог не признать справедливость этих рассуждений. И я опять ощутил нечто вроде благодарности к Фарнаку. Надо же, как он рачителен, как заботится о дочери, о приемном сыне, – или это война так его изменила?
Но я сказал, покачав головой:
– Мне неизвестно, что говорит на сей счет карийский закон и дозволяется ли женщинам наследовать, особенно внебрачным детям. Однако закон сейчас – это царица Артемисия!
Жена кивнула.
– О чем и речь! Я тогда прямо спросила брата, является ли он любовником царицы. И он это подтвердил…
Поликсена зарделась.
– Он сказал: «Мы стали любовниками, Артемисия стала моей в походном шатре. Я люблю ее: таких, как она, больше нет!» И я поверила – Фарнаку невозможно не верить, когда он так говорит!
– Однако это мало что меняет. Вернее, как раз наоборот – сильно все усложняет, – заметил я, напряженно слушая жену.
– Да, – отозвалась она, теребя свой широкий бисерный пояс. – Он хотел, чтобы ты – или я сама обратилась к царице! Я сказала Фарнаку: «Если ты хочешь добиться для нашей дочери того, что задумал, нельзя действовать через родственников. Артемисия сама очень непростая женщина, и если она поймет, что ты сплетаешь вокруг нее тенета, это способно разгневать ее куда сильнее, чем слухи о твоих наложницах и побочных детях!» Он смутился и растерялся…
Я представил себе смущенным этого неутомимого жеребца – и, не выдержав, захохотал. Фарнак спрашивал совета насчет внебрачных детей – и любовных отношений с карийской царицей – у сестры, которую сам же раньше похитил и совратил! Если боги вправду предоставляют людей самим себе, как же они веселятся, видя, что те творят!
Поликсена