Этот новый мир оказался ничуть не лучше его родного. Сколько бы тысяч лет ни прошло, а люди всегда будут друг друга убивать, грабить и насиловать. Спасать одну девушку от своры давнов, другую – от лесных разбойников… Что же будет дальше? Как в мире Старом, так и в Новом неведомый рок понуждает его вернуться к ненавистному назначению.
Он – не человек. Он – оружие. Так пускай же эти бандиты познают на себе его мощь!
Линкей выступил на дорогу, и громко крикнул грабителю с кинжалом:
– Эй ты! Оставь её в покое!
И тут же спохватился: ведь его языка никто теперь, скорее всего, не знает.
– А это что ещё за каланча раскрашенная? – захрипел Топор. – Клоун ваш, что ли?
Последний его вопрос был обращён к актёрам, которые сами недоуменно разглядывали диковинного вторженца.
Ни на кого не обращая внимания, Линкей решительными шагами надвигался на разбойника, который всё удерживал девушку. Но тут путь ему преградил главарь шайки с секирой.
– Захотел побоище устроить, уродец?! – зло прохрипел он. – Ну давай, начинай! Попробуй моего топора!
И он с яростью замахнулся на Линкея.
Однако удара так и не последовало. Разбойник застыл в позе дровосека, рубящего дерево. По его бешено вращающимся глазам можно было понять, что сознания он не лишился. И тем не менее, руки и ноги не слушались его.
– Что… Это ты со мной сделал? – пролепетал Топор заплетающимся языком. – Ты колдун, что ли?
Линкей не смог бы ему ответить, даже если бы хотел. Он не знал языка. Потому он просто продолжил неумолимо шагать в сторону второго разбойника. Тот, надо сказать, уже отпустил девушку и раздумывал, отражать ли ему нападение, или бежать прочь.
– Эй, а ну отпусти Топора! – заревел разбойник–гигант.
Коротыш бросился с дубиной наперевес. Ростом он был как сам Линкей, а в ширину и того больше.
Но добежать он не успел. Без всякой видимой причины здоровяк вдруг упал к ногам Линкея словно замертво, а дубина покатилась в сторону.
Удовлетворённо хмыкнув, Линкей повернулся было обратно – к тому месту, где только что стоял Щекотун. Но там никого уже не оказалось.
В тот же миг он вдруг ощутил острую боль и холод стали в боку.
Схватившись за окровавленную рану, Линкей развернулся с рёвом обозлённого зверя. В этот миг ему люто захотелось убить ухмыляющегося подлеца. Но – он не мог. Он не мог лишать людей жизни.
Впрочем, Щекотун более не горел желанием продолжать драку. Неясно, чего он испугался больше: исписанного синими полосами гиганта, или собственной наглости, но он предпочёл удрать в лес, лихо перемахнув через заросли кустов на обочине.
Линкей не стал его преследовать.
Он облегчённо повернулся к актёрам, которых только что спас от лесных бандитов. Линкей чувствовал гордость за сделанное доброе дело. Он всегда без тени корысти помогал всякому, кто нуждался в