– О! То, что надо! Но почему он всегда заперт? Что же там такого интересненького прячут? – по-стариковски проворчал Дроня, ерзая животом под стальными пружинами. Пыхтя, вытащил чемодан из-под кровати. Но что удивительно – он не был заперт. Блестящие загогулины легко выскочили из пазов, приглашая заглянуть внутрь. Оставалось лишь откинуть крышку.
Содержимое чемодана особым разнообразием не отличалось. Какие-то серые тряпицы, аккуратно сложенные ровными прямоугольниками, да кружевные квадратики носовых платков, отдельными горками распиханные по углам.
Вывалив все на пол, Дроня озабочено осмотрел чемодан со всех сторон. Он искал потайной карман или хотя бы рваную подкладку, за которую обязательно что-нибудь должно завалиться… что-нибудь, этакое, секретное…
Но вожделенная тайная «штуковина» пряталась вовсе не в чемодане, а выглядывала из тряпичной кучи на полу. Увлеченный напрасным поиском Дроня не сразу ее заметил, увидел лишь, когда начал складывать серые тряпицы обратно.
«Штуковиной» был глянцевый журнал, похожий на тот, дамский, который Берта листала за утренним кофе. Только вот Бертин был цветным и красочным, а этот – черно-белым, с такими же черно-белыми снимками, да текстом на незнакомом языке. И как понять, что там написано?!
Мальчик с интересом принялся переворачивать гладкие страницы.
«Ого, а фотки-то прикольные! Интересно, какой это год?»
Повертев обложку и так и эдак, на оборотной стороне переплета увидел цифры «1950».
«Ого, старый какой! Я еще даже не родился. Наверно, это год издания, а когда же сами фотки-то сделаны? – вернулся на страницу. – Ага! „1931“, эх, знать бы язык – понял бы и все остальное».
«Бабочки, цветочки. Большой дом, похожий на наш, только без веранды. Тоненькие деревца на земляных холмиках. Лысый носатый парень с лопатой чем-то присыпает саженец, наверно, опилками», – Дроня покрутил альбом и так, и сяк – не понятно.
«Тэк-с, вот еще фотка: хмурая тетенька в платке глядит прямо в объектив, глаза усталые, положила руку на плечо бородатого дядьки в темном костюме, сморщенный он какой-то и худой, наверно, живот болит или, там, зуб. С другой стороны от тётки – парень, похож на бородатого мужика, но бритый, родственник, наверное. А вот и „серые тряпицы“: три странных типа в длинных балахонах. Какой-то вид у них испуганный, жмутся друг к другу, будто фотоаппарат никогда не видели, а, может, и правда не видели. Какие-то они чудные…»
Дроня перевернул следующую страницу.
«Сорок первый год. Щекастая девочка прижимает к себе смешного зайца с длинными ушами – где-то я его уже видел?! Волосатый мужчина в светлой рубахе держит на коленях ту же девочку с зайцем – и все-таки – где?! А-а-а! Точняк! Сидит на нашем подоконнике в лестничном проходе, грустняшка! Вот тетка в светлом платье заплетает косу у окна. В окно видно, как во дворе непонятная