Я слышала, что умирающие просят прощение у богов Квертинда. Лежащие в своих постелях молились Девейне, богине мира и благополучия. Странники в пути – Вейну, богу свободы и ветра. Войны в пылу битвы просили о снисхождении Омена. Ещё я могла вспомнить Ревда – бога земли и природы. И Нарцину, богиню творчества и искусства. И Мэндэля, бога разума. И, конечно, Толмунда, кровавого властителя подземелья.
Отец при жизни не почитал никого из них – он никогда не был религиозен, иногда только упоминал какого-то создателя. Но бога Амелия я абсолютно точно не знала. Может, это было божество, которому поклонялась моя мать? О таххарийских нравах мне было ничего неизвестно. Странные мысли крутились в моей голове, я была растеряна.
Поставила стакан, развернулась и вышла из дома. На глаза попался мой охотничий лук. Я привычно перекинула его через плечо, прошла на маленький дворик с тренировочной мишенью и выпустила весь колчан стрел, одну за другой.
Пальцы дрожали, глаза были подёрнуты пеленой, поэтому в цель не попала ни одна стрела, и холщовый круг мишени с красным центром посередине оставался пустым. Я подошла, пнула мишень ногой. Она пошатнулась, но устояла. И тогда я начала что есть силы молотить её – ногами, руками, пинать, бить и даже царапать, до тех пор, пока моя несчастная цель не превратилась в груду поломанных деревяшек и рваного полотна. Руки и ноги покрылись кровью и ссадинами. Но я не плакала. Просто медленно опустилась рядом с тем, чем раньше была мишень, и закричала.
Гулкое эхо разнеслось над озером. Никто меня не слышал, и никто мне не ответил.
Только теперь я осознала, что осталась совсем одна. Отец был для меня всем моим миром, единственным человеком, который был всегда рядом. Маленькая Юна жила беззаботно, без целей и планов, просто доверяясь течению жизни. Но смерть оказалась ещё более злым вестником, чем взросление. Потому что она несла не расставание, а потерю.
Не знаю, как долго с просидела над грудой обломков. Мне казалось, что время остановилось. Но когда темнота коснулась знакомой глади Фарелби, я поняла, что оно всё ещё бежит вперёд, и меня ждут перемены.
Отец Лонима, господин Рилекс, помог мне похоронить отца недалеко от дома – под старой ивой, ветви которой доставали до самой земли. Думаю, ему бы понравилось это место – укрытое, безлюдное, окутанное еле слышным плеском нашего озера.
И вот теперь я, Юна Горст, впервые в своей жизни вышла из дома в Ночь Красной Луны и во все глаза смотрела на небо. Я впервые держала в руке одинокую свечку, отдавая дань памяти не только великим правителям, но и своему отцу.
Пламя слегка потрескивало, как будто переговариваясь с шелестом воды у моих ног. Я сидела, свесив ноги с бревенчатого пирса, а за спиной у меня были – мой дом и вся моя жизнь.
Красная Луна уже кинула последний свой отблеск на гладь озера и теперь исчезала за