– Грустные вести.
– Хоть Гета не ворчит. Могло быть и хуже, – Домиаш быстро кинула взгляд на драккары, – но… Ты идёшь на ритуал? Я да, – она похлопала по телу стаги. К мягкому седлу живности были привязаны мешочки.
– Я… Я хочу пойти, но не знаю, что там. Я линет и… – Юви не могла договорить, ведь ей уже упёрлись руками в спину и вели.
– Идём-идём-идём! Без разницы, ты ацирь, есть у тебя цикл или нет. Тебе у нас понравится!
– Я об этом уже жалею…
~~~~~
Они пришли, вероятно, в разгар веселья. Недалеко от воды был обширный костёр, который оградили рядами камушков. На камушках тарелки с едой, что не должна остывать, кувшины. И примерно на расстоянии хвоста уже расположились ковры, ткани и подушки, а там и другие блюдца с пищей. До внешних стен лабиринта расстояние в лиму*. Голубой пламень Юцииль хорошо виден, а от этого теплее.
Кругом танцы. Ацирь были самые разные. Альмы, демы, отры. У них такие разные косы, могли быть не только на голове, а плелись ещё на шее и хвостах, на лапах. Кто в лёгких тканях, кто лишь иртисе, а кто топлес. А кому вовсе плевать на одежду. Из-за этого сразу не узнать, кем они были. Местные, приезжие, приклановые?
Усуль как центр. Рождённых в Усуле зовут захадцами, а не демами. К альмам, выросшим вне алима, отры относились спокойнее. И наоборот, альмы спокойнее к отарцам, выросшим вне отара. Они лишены большей части той жестокости, которая царит в их регионах. В лесах Усуля живут виверны, которые не нападают на города. Им всё равно. Этого не скажешь о алимских ледобоях или отарских саламандрах. От того на краях жестокость.
Виверны только ацирь. И сейчас этот ритуал был только для ацирь. И им, как и вивернам, в этот момент было всё равно на остальной мир. Что-то творилось на Диосайме? Всё равно. Они проводили время, наслаждаясь им. Они пили, что хотели, ели, что они хотели, говорили, о чём хотели и кого хотели. Они украшались платками и лентами цвета лун им в дань, водили хороводы и пели. Это был ещё старый язык, с кусками фаасамской речи. Устаревший тумрун. Грубее алимского говора, но мелодичнее. Это тяжело переводилось, но общий смысл можно было уловить.
«Скажи моя подруга,
из песчаных бурь отара, из холодных вьюг алима,
не найдёшь ли ты мне друга?
Или быть тебе моей,
средь мрачных лесов, средь густых полей,
от гор фаасама, от их рек к захадному морю?
С кем мне быть и в счастье и в горе?»
***
Пели. Длинные запевания как стоны. Заглушённые крики, утопающие в пепле. Огонь словно рос до неба. Он их закрыл. Лето назад тоже пели. И раньше. Раньше танцевали белые пятна у горящего столба. Шерсть вспыхнула, пух быстро тлел. Клыки белели в синем пламени. Чёрный силуэт, объятый синим неугасимым пламенем.
***
– Юви! –