В одном конце балкона стоял сервированный для завтрака стол, а в противоположном – несколько пустых стульев и кресло-качалка, занятая молодой девушкой.
– Ирина! – подумал я и с понятным интересом впился в нее взором, остано- вившись в дверях.
Она лежала, вытянув скрещенные ноги, и закинув руки под голову. Я бы принял ее за спящую, если бы не, странная на таком юном лице, чувственная улыбка, блуждавшая на ярко-алых губах девушки. она была так погружена в свои мысли или мечты, что не слыхала наших шагов.
6
– Барышня, ось тут якийсь панич приихали, – сказал Митро, подходя ближе к качалке.
Тогда только Ирина, медленно, как бы нехотя, с сожалением, возвращаясь к действительности от милых грез, открыла глаза и посмотрела на меня. Не торопясь, с томной грацией поднялась она с кресла и звучным мягким голосом спросила:
– Вы к папе? По делу?
– Нет. Я приехал повидаться с Сережей. Разрешите представиться вам, – я назвал себя и добавил: – Прошу прощения за свое неожиданное вторжение… но я мимоездом… случайно…
Последние слова я произнес запинаясь, так как мною овладело смущение. Черт побери! Да, ведь, я не придумал никакого предлога для объяснения моего непрошенного появления в незнакомом доме… В этом виновата была моя уверенность, что сумасшествие Домбровского не тайна дляАратынских.
Теперь же я был сбит с толку, не знал, что думать и бормотал, сам не зная, что. Однако, Ирина ничего не заметила или же не так истолклвала мою растерянность, потому что с нескрываемой радостью протянула мне руку и воскликнула:
– Так вы товарищ Сережи!.. Гриша Лукомский?.. Ну, так, пожалуйста. Без церемоний. Мы здесь – люди простые и друг Сережи – наш друг. Митро, можешь уходить.
Она опять опустилась на качалку, предложив мне занять один из ближайших стульев. Я не нашел ее ни похожей на умирающую, ни красавицей, как писал Домбровский, но все же Ирина была прелестна.
Я невольно засмотрелся на ее чересчур алый рот. Было что-то слегка неприятное в этой чрезмерной алости как бы припухших губ. И -притягивающее.
– Но, скажите же, как поживает Сережа? – спросил я, удивляясь беспечному и довольному виду девушки. Неужели же эти письма были, все- таки, только мистификацией? Но, ведь, Митро говорит, что «лепетитор» нездоров… И, притом, с такой неохотой, так уклончиво…
– Почему вы об этом спрашиваете? – приостановив качалку, ответила вопросом она. – Создатель! Неужели он успел сообщить вам о своем недомогании?! Вот, не думала, что он такой мнительный!… Уж не поэтому ли вы сюда и приехали?
Ирина натянуто рассмеялась и взгляд ее на минуту стал острым и подозрительным. Я растерялся, окончательно не понимая, что тут происходит, и, с недоумением посмотрев на нее, решил держаться выжидательной тактики, пока не повидаюсь с Домбровским.
– Да он мне вовсе ничего и не писал об этом, –