– Я-про-шу-вас-сдать-ся-ти-хо-и-мир-но. Я не-сто-рон-ник на-си-ли-я, – продолжил свою спокойную речь Абуд, попивая, как и Рим-Син, горячий цветочный напиток и заедая её приторно сладким шариком. Он уже вел себя очень свободно и спокойно, как король, который уже победил в поединке.
Азад не удержался и заметнул в него нож-медузу, целясь между глаз Абуда, но её на лету поймал ближний справа охранник. Абуд запустил что-то блестящее, что задело верхний слой кожи над кадыком Азада, отчего юноша подлетел. Зият-Син испугался, что его сына смертельно ранили и, схватив его за плечи, стал трясти и проверять рану. Когда понял, что это царапина, он извинился перед всеми и увел сына в умывальню.
– Ты, щенок, умереть решил?! Ты что себе позволяешь?! – полушипел-полукричал он на сына, чтобы их не услышали в зале.
– Отец, о чем вы?! Они пришли забрать мое, мою жену, мою жизнь! – Азад вскипал от гнева и некоего чувства предательства со стороны отца.
– Все! Заткнисссссь и успокойссссся! – шипел на него отец от негодования и желания подавить и образумить отпрыска. – Нет тут больше ничего ни твоего, ни моего, понял! И никогда не было!
– А как же Милат… она же моя жена. Я не готов отдать ее… никому.
Зият закатил глаза, помоги ему Энлиль сберечь эту горячую голову. У него много сыновей, но этот мил ему больше всех.
– Азад, это Чёрные Плащи Вавилона. Всё. Конец всему.
Зият-Син произнес слова чётко и медленно, чтобы дошла до сына вся серьезность и опасность сложившейся ситуации. Лицо Азада побелело. Он с детства слушал, как сказку, рассказы отца о Черных плащах из Вавилона, что один из них был силен как 100 обычных смертных воинов и перебил 1000 чёрных мужей.
– Па… я думал это сказки. Но даже если они и существуют, этот Вавилон, он же далеко, и ты говорил, что они сюда никогда не доберутся. Великая Пустыня…
– Добрались, как видишь. Значит, не такая уж и Великая Пустыня… – Зият не знал, как приступить к следующему диалогу. Но Азад уже чувствовал, о чём хочет попросить отец. Глаза юноши налились непролитыми слезами отчаяния, но он уже отрицательно покачал головой, давая отцу знак молчать. Нет, он никогда не откажется от Милат. Зият-Син помрачнел, он понимал, что смотрит на живого сына в последний раз. Азад лучше умрет, чем увидит, как его жену отдают замуж за другого. А это случится, несомненно. Ибо Вавилон, хоть и является наглым и большим государством, формальности он соблюдает