– Разве это плохо?
– Не возьмусь судить. Только меня все тянет к времени прошлому, когда земля наша голос имела и петь могла.
– Скучаешь по прошлому, когда ты не пил еще? – усмехнулся Никита.
– А, это, – пьяница посмотрел на бутылку и смачно отхлебнул, – да нет, не то имел в виду я. Неведомое время интересно мне, век, этак, девятнадцатый.
– А по мне, если бы трактора с улицы убрать, так вы тут в семнадцатом живете.
– Вопрос риторический, с вами, столичными тяжело спорить.
Никита удивился, как местный алкоголик легко определил, откуда он приехал.
– В наше время грусти не стало: вот чтоб в одеяло завернуться, сесть у пруда и как
загрустить за что-то настоящее, что поймал однажды, да потерял. Это как рыбу за хвост поймать – ты ее р-р-раз, а она вильнула и в глубины ушла, но рука-то помнит! – пьяница перехватил бутылку и показал разжатую ладонь, – а у тебя вот было что-нибудь такое? Что всегда с тобой, да разъедает изнутри?
–Ты имеешь в виду это? – Никита кивнул на бутылку.
– Хех, да этим даже желудок не проймешь, не то, что душу, для души надо чего-нибудь покрепче.
Стараясь быть незаметным, Стеклов достал коробочку. Подцепил порошок, вдохнул и потер нос, давая кокаину раствориться.
– Нет, пожалуй, у меня нет ничего, что разъедало бы меня изнутри, у меня только то, что бодрит.
– А у меня кончилось, – понимающе заметил пьяница и кивнул на бутылку.
Лохматый собеседник живо вскочил и походкой моряка, долго бывшего в плавании и недавно сошедшего на берег, направился в сторону магазина.
– Подождешь, добрый человек? Бумажку твою испробую.
Стеклов еще раз потер нос. Жизнь налаживалась. Он еще не знал о чем писать, но казалось, что барьер преодолен. Хотелось вареной картошки. Даже нервозность, которую дает порошок, прошла, уступив место созерцательному благодушию. Захотелось снять обувь и пройтись по деревне босиком.
Из магазина вприпрыжку бежал пьяница, в руке он держал бутылку:
– Получилось! – кричал он, – получилось!
– Продали?
– Думал не пройдет, а Петровна наша, как увидела американские, говорит, бог с
тобой, продам, авось, сгодятся деньги заморские. Да и мужу диво показать хочет.
– Ну, вот видишь – везет тебе.
– И то верно, а я уж сдуру решил, что только подтираться годится подарок твой.
Узенькая такая бумажка, в аккурат на палец.
Никита ухмыльнулся, а его собеседник тем временем расселся на траве. Откуда-то из кармана трико появился пожухший огурец.
– Ну что, примем? – подмигнул пьяница.
– А давай, – согласился Стеклов.
– Вот и правильно, оно лучше порошков заморских.
Никита вздрогнул.
– А ты с чего решил про порошки заморские?
– Долгая история, они и привели меня сюда, можно сказать.
– Расскажи, я как раз собираю истории.
– Это как братья Гримм? – пьяница бесцеремонно