– Недурно, – сказал я, всем видом выказывая уважение в смеси с напускным равнодушием. – Давненько такого не видел.
Он ничего не ответил, лишь пожал плечами.
– Может, по полтишку? – предложил я, закипая от бессильной злобы и настраиваясь на реванш.
– Если «Джеймсона», то можно, – и тут же добавил. – Только за мой счёт.
Мы выпили, закурили. Он по-свойски представился:
– Никитос.
– Пал Егорыч, – соврал я, как обычно приписав себе «липовое» отчество.
Его заскорузлые пальцы гармошкой сложили окурок «Кента» в пепельнице.
– Ну что, ещё разок, – предложил он, взглядом указывая на мятые купюры, – на все?
– А давай, – ответил я, секунду померявшись с ним взглядами, – удвоим?
– Это можно…
Наш поединок напомнил мне сексуальный контакт. Второй раз оно, конечно, подольше, но если в первый раз лажа вышла, то орудие производства лучше зачехлить…
Денег у меня больше не было, и после мы пили за его счёт. Я так не привык, но совесть не мучала – он сам предложил, сославшись на лёгкий заработок.
Пьяный разговор, как обычно, скатился в политику, и выявил оппозиционные настроения моего нового знакомца.
– А почему в говне живем, знаешь? – говорил он, с шумом вращая по столу пустой стакан с толстым ребристым дном. – Потому что – бюрократы. Правительство паскудное – депутаты толстожопые. Чиновничий аппарат раздут. Милицию в полицию переименовали, а толку? А законы? Хоть бы один нормальный приняли, для людей. Ан нет! Заметь: все законы носят исключительно запретительный характер. Всё что ты можешь заиметь в личное пользование – облагают налогом, или заставляют ходить по инстанциям и платные бумажки собирать. И всё жиреют, суки, пухнут, а нажраться никак не могут. А всё от того, что знают твари, что век их недолгий, и жирок наедают. Воруют у государства! Обворовывают граждан! И только что и знают – всё себе да себе! Ненавижу!!!
В пьяном угаре я не сразу понял, кого он мне напоминает. А когда понял – расплылся в глупой улыбке. Повисла пауза. Он посмотрел на меня как-то странно. Вращаемый стакан выпал из его руки и с дребезгом разлетелся по полу. Почуяв неладное, я, как учил Игорян, схватил первое попавшееся под руку – пепельницу – изготовившись запустить ею в пьяную вражескую морду, при этом разбросав по полу окурки.
– Ну вы! – завопила из-за барной стойки Ника. – Что устроили тут?!
…Я думал, что хорошо её знаю. Оказалось, что она лучше знает Никиту. Это будет неприятно, но это будет потом…
– Ты чего? – удивился Никитос.
– Ничего, – сконфуженно промямлил я, – просто Нике всё равно пол подметать, и я подумал, что и пепелку поменять было бы неплохо…
– А, ну тогда правильно, что на пол сбросил – чистую от неё не дождёшься. Так вот слушай дальше. И при всём при этом – кумовство.