Пятнистые стражи вылетели из-под деревьев на всех парах, дырки пятаков, точно дула двустволок, целились в Валентина. Пропуская верёвку в неплотно сжатом кулаке, он попятился, развернулся и поспешил к лестнице. Когда верёвка закончилась, Валентин остановился, крепко ухватил её за конец, развернулся обратно и со своего безопасного места на верхних ступеньках взглянул в сторону преследователей. Они один за другим с пронзительным визгом вбежали в башню через гостеприимно распахнутую дверь. Никто не задел её, не испытал стопор на прочность. Передовая свинья, к ужасу ловца, с ходу двинулась по лестнице и даже заскочила всеми четырьмя на ступеньки, чего в прошлый раз ни одна из них не делала. Но Валентин не тронулся с места. Стоя с натянутой над головами свиней верёвкой в руке, он просто ждал. Чего? Уж не того ли, что смелая свинья, одумавшись, даст задний ход и опустится копытами на более надёжную опору, чем заходившая ходуном под её непомерной тяжестью дощатая лестница? Или того, что от судьбы всё равно не убежать? Как бы там ни было, но Валентин стоял и ждал – до тех пор пока свинья и в самом деле не попятилась с испуганным хрюканьем и не сошла с ненадёжной лестницы. Все трое грозных стража сгрудились под ней, задрав на Валентина бронзовые рыла, и тоже начали ждать. От этого их ожидания Валентину вдруг стало жаль их. Никакая они не коварная нечисть, а самые обыкновенные животные, которым кто-то в шутку прилепил бутафорские пятаки. Но надо было всё же доводить дело до конца. Валентин потянул за верёвку. Дверь поехала к косяку и, после отчётливо донёсшегося щелчка, исправно застыла в его объятиях. Внезапно Валентину снова показалось всё происходящее сном, от которого он по неизвестной причине сам не хочет просыпаться.
Абсолютная тишина вывела его из этого состояния. Казалось, в ней не было места даже шуму от дыхания – ни чужому, ни своему. Лишь отлитые из бронзы рыла, только теперь повёрнутые не к лестнице, а в сторону двери. Словно проверяя всё это на действительность, Валентин поглубже вдохнул и пошумней выпустил воздух. Тотчас, как будто отвечая на эту проверку, самая крупная свинья, по всей видимости, вожак, обрела подвижность и, поскрипывая половицами, прошествовала к двери. Потёрлась бронзовым рылом об утонувший в пазах дверной угол, очевидно, надеясь зацепись его и попытаться отворить дверь. Но ничего не вышло. Подружка приблизилась к своему вожаку, озабоченно похрюкивая. Вожак отошёл от двери и широкими кругами забегал перед ней. Его движение подхватили остальные. Сталкиваясь боками на ходу, свиньи совершали этот странный ритуал круг за кругом и, видимо, не собирались его скоро завершать. Круги расходились всё шире, пока не захватили лестницу и не раскрутились до самых помостов с колоколами.
Чувствуя, что у него начинает кружиться от этого мелькания голова, Валентин выпустил из рук верёвку, развернулся, чтобы двинуться наверх. На глаза попалась позабытая в суматохе