– Это кто? – спросил я у Тюрева.
– Персиянов.
– Помощник?
– Вроде того. На самом деле – лакей в звании полного адмирала, которое получил, не прослужив на флоте ни дня. Редкий хорек. Когда-то был на заводе Устинова простым военпредом. С тех пор тот таскает его за собой. Главный интриган. Это он науськивает Устинова на генштабовских генералов!
Когда святая троица вдруг пропала, Виссарион пояснил: дошептались.
Он их развел: Огаркова – в Польшу, Аболинса – в академию, а Валентина Иваныча подсадил к Ахромееву замом, доподлинно зная, что у них давно тяжелые отношения. Если точнее, как у кошки с собакой: терпеть друга не могут.
– Ахромеев, конечно, в своем деле спец, – продолжал он уже за обедом, расстилая на коленях салфетку, – хороший профи, стратег, пашет как каторжный. Но тоже – шептун, лицемер, только тихий. Посидит у Огаркова на совещании и – рысью к Устинову. Доложить: «Опять критикуют вас, дорогой Дмитрий Федорович: и “Тайфун” плох, и “Киев” – не авианосец, а полная дрянь. Вы решение приняли, товарищ министр, а они всё обсуждают!». Это он перед входом в Афган нежно втюхал министру мысль, что мы введем столько войск, что за три месяца разнесем там все в пух и прах. Тот – дедушке Брежневу. Хитроватый Громыко заерзал: опасения, конечно, есть… Но раз Дмитрий Федорович так уверен, можно и согласиться. Когда спросили Огаркова, тот спокойно заметил: если сунемся, через три года будем ломать голову, как поскорее оттуда убраться, – вспомните англичан! Устинов подобные вещи не прощает. С виду добренький старичун, на самом деле интриган и вельможа. К Гречко в кабинет можно было зайти запросто, не испрашивая в предбаннике дозволения. Набери три цифры по телефону, и он тебе сам ответит. Безо всяких посредников, без холуев. К этому – нет. Даже Огарков со срочным докладом по тому же Афгану должен сначала звонить Персиянову: «Примет?..». И не факт, что у двери министр не встретит вопросом: «Я вас вызывал?». Не встанет, руки не подаст. Ахромеев такой же. Валентин Иваныч вообще перестал у него появляться. Даже если тот вызывает. Снимет трубку, доложит, бросит в сердцах, и тогда можно услышать: «Вот козел!». Чую, Дима, зашлет он его куда-нибудь скоро – в тартарары или в тот же Афган – от себя подальше!
Официанточка Зиночка хлопотала: «Ой-ой-ой, мальчики, я мигом, я щас!..». Анфиса спешила помочь подружке: обносила горячими пирожками, спрашивала: «Тебе, Димочка, с чем: с капусткой, с яичком?». Если было немноголюдно, подсаживалась на кончик стула: ее болтовня раскрывала не только женские тайны.
Тут же вскакивала, едва появлялись новые гости: «Ой, ой, потерпите!». В зеркалах – то спина, то профиль. Белый кокошник так и мелькал.
Ресторан.
Обед в «Метрополе» за рупь и тридцать копеек.
Если с пивом и раками – те же рупь тридцать вместе с плошкой, где качается на волнах долька лимона. Хочешь – омывай руки, а захмелел – пей.
– Не правда ли, Виссарион Викторыч: не официантки