Чемпион Генштаба по лыжам, стрелок, сыроед-марафонец. Ему проскакать сорок два километра – в радость. По дороге срывал колосья пшеницы: пожевал – сыт. Себестоимость для жены – копейка. К тому же красавчик, говорун. Эта репутация беспечного человека позволила ему же самому как-то заметить:
– Парадокс, Дима. Но к выбору себе в жены очередной подруги я, кажется, подхожу с куда большей поспешностью, чем к выбору новых кроссовок!
Первые две, устав стирать его потные майки, терпели недолго; последняя вцепилась в загривок, как бультерьер.
– Милашка! Мечтает со своей мамашкой вывести меня в генералы!
– А ты?
– Мои мечты прозаичнее: пожить в удовольствие. Жизнь коротка!
Его артистичность не осталась для Артанова незамеченной. В свое время он предлагал ему освободившееся место адъютанта Устинова. Ответ очаровал: «Гладить брюки, обсиканные от старости по коленкам? Извиняйте, Виссарион Викторыч: я уж лучше пробегу лишние сто километров!».
Философ!
Сенека бы пустил слезу.
Год назад он перевелся с запасного пункта под Чеховом; вставал с соседскими петухами. Драма – приближающееся дежурство: чтобы не опоздать, заваливался спать у друзей или прямо в комнате отдыхающей смены. Когда звонила супруга, как мог, успокаивал; если, перезванивая, проверяла теща, уже упрекал:
– Мамуся, вы что! Сюда звонить нельзя – я ж на боевом дежурстве!
– А завтра?
– Завтра у нас ответственное партсобрание! Я выступаю с докладом – надо готовиться!
Врал виртуозно. Изобличен был случайно. Выкрутился бы и в этот раз, если бы своевременно узнал о письме, в котором с соблюдением всех форм анонимного жанра сообщалось жене, что он ночует у некой «дамы». В письме, начертанном печатными буквами, обратный адрес отсутствовал, но не трудно было догадаться об авторстве – им, скорее всего, была Зиночка, славившаяся розыгрышами, а о любовных связях, как и о последующих кознях, когда поклонники ее покидали, ходило немало самых веселых слухов.
«Кобель!» – кричала в тот вечер жена.
«Кобелина блудливый!» – вторила теща.
– Вот объясни, Дима, – не без улыбки сетовал Клюев, – она-то чего орет? У самой было три мужика – все сбежали. Может, ее трахнуть – тогда только заткнется?
Подозрения стали ужасней, когда участились авралы, ибо новый министр с красивой русской фамилией Соколов, едва заслушав первый доклад дежурного генерала, поинтересовался:
– А как обстоят дела с вашим новым залом? Обустроились?
– Никак нет! Но через месяц обязательно переедем!
Уже вешали тяжелые шторы, а электрики все еще ползали на карачках. У дверей каждое утро поджидали связисты. Паркетчик до ночи стучал за стеной то киянкой, то молотком. Дважды появлялись