Сгорая от стыда и желая раствориться, исчезнуть, растаять и больше никогда-никогда его не видеть, Аврора собрала все свои силы и пообещала успеть. И боком, осторожно, пятясь, вывалилась из кабинета. Только закрыв за собой дверь, она смогла перевести дух и немного собраться.
7.
После пережитого позора на ковре у нового хозяина санатория, Аврора долго не могла прийти в себя.
Она воинственно решила исправить положение ударным трудом. И отправилась снова в поход по зданиям, подлежащим серьёзной переделке. На этот раз осмотр начала не с главного корпуса, а с жилого, класса «ВИП», с большими по тем временам, комфортабельными номерами.
Переступив очередной порог, Аврора не обратила внимания на огромное чёрное пятно. Словно небрежная клякса, оно растеклось по давно истлевшему паркету, местами полностью прогнившему до основания. Её внимание привлекла потолочная лепнина, расцветшая гипсовым витиеватым розаном вокруг бывшей люстры. Задрав голову вверх и двигаясь к середине комнаты, Аврора нечаянно наступила в самый центр уродливой отметины времени на дряхлом полу.
Нога её неожиданно соскользнула вниз, стремительно увлекая за собой не успевшую опомниться дизайнершу. В долю секунды она ухнула на другой этаж, окружённая пышной взвесью, мутной свитой взметнувшейся следом. Глаза сразу заволокло плотным туманом, и Аврора их долго тёрла, неудобно изогнувшись на чём-то твердом, стараясь восстановить временно пропавшее зрение. Когда, наконец проступившие слёзы смыли все инородное, и картинка сложилась, Аврора перед собой увидела не обветшалый осколок прошлого, а новое уютное помещение.
Она сидела на свежем паркете, лоснящемся ослепительным лаком. В первозданной глади расплескавшегося янтарного света, струящегося из окна, отражались все предметы интерьера и мебель.
Большой дубовый буфет торжественной махиной возвышался у ближайшей стены. В его стеклянных дверках, украшенных сквозной резьбой, играли солнечные зайчики на декорах из цветного стекла, обрамлённого медью. «Тиффани», настоящий витраж «Тиффани»! На полках буфета свободно разместились нарядные хрустальные бокалы, фужеры и всевозможные графинчики и стопочки. Прямые солнечные лучи, падающие через изломанные фасетом стеклянные вставки, дробились в острых гранях хрусталя. От этого преломления рассыпались радужные брызги по всей поверхности внутренних стенок и полочек, создавая волшебный мерцающий фон.
Большое окно обрамляли старомодные портьеры из вишнёвой плюшевой ткани, мягкими складками драпируясь по бокам широкого крепкого подоконника. В центре потолка – многоярусная люстра из свисающих каскадами бусин хрусталя, с запутавшимися в них сияющими нитями солнечного света. Круглый