Я снова промолчал.
Аббат прикрыл глаза, потер переносицу и обернулся к монахам.
– Мои сыновья! – громко произнес аббат. – Этим детям, а отныне и нашим братьям нужна наша помощь и помощь Господа Бога! А значит, помощь будет оказана.
– Да, кюре Гуго! – дружно произнесли монахи, хотя минуту назад готовы были чуть ли не убить нас.
– Это необычное Аббатство, – продолжил Гуго, обернувшись и посмотрев на нас, – здесь тренируют молодых последователей великой Клюнийской веры, обучают их ратному делу и молитвам, дабы построить идеальный мир без войн. Отныне вы тоже присоединяйтесь к этой вере.
Я опешил. Что… это за Аббатство? Что он имеет в виду под идеальным миром без войн, и как он хочет добиться его? Что это за великая Клюнийская вера? Почему здесь обучают ратному делу монахов? Неужели это… Военное аббатство? Неужели… Это именно то место, которое мы так упорно искали?
Я мельком взглянул на монсеньора. В его глазах читалось недоверие и сомнение, но я увидел маленький, теплый уголек безумной надежды на чудо. Чудо, что это все правда!
– Вот только… – внезапно продолжил Гуго и посмотрел на монсеньора, – мы не можем принять сразу двоих последователей. Лишь один из вас попадет в Клюнийское Аббатство, другой же лишится языка. Чтобы слуга прошел, сеньор должен отречься от него, а чтобы сеньор мог войти, вассал должен покинуть службу.
Воцарилась тишина. Было слышно пение птиц, тяжелое дыхание монахов, легкий порыв ветерка и хруст кулачных костяшек монсеньора.
– Как вы не можете принять сразу двоих? – едва держа себя в руках, спросил Вэйд.
– Мы не можем принимать вассалов и феодалов. Мы принимаем лишь равных.
Я вздрогнул. Равных? Чтобы слуга стал равным господину, он должен отречься от него?
Отречься? Забыть о монсеньоре? Забыть о том, как мы переживали все трудности, как он не раз спасал меня, и как я не раз помогал ему? Как мы вместе смеялись и плакали? Просто… Забыть о том, ради кого я живу? Нет, я не могу на такое пойти! Да и еще… Что значит его высказывание «лишиться языка»? Он что… Действительно вырвет его?!
– Я… Нет, пусть все идет прахом! – внезапно крикнул Вэйд и поднял голову к небу. – Я никогда не отрекусь от своего имени и от своих слуг! И пусть… Пусть я больше никогда не увижу Петра, пусть у меня нет будущего, но я не утяну Петра в ту же пучину! Проклятый Бодуэн, пускай сгорит в Аду за это! Пускай… Пускай Петр отправляется в это проклятое Аббатство! Взамен же я обещаю молчать о том, что здесь происходит…
Сказав это, граф развернулся и, выхватив из моей руки поводья Черта, направился назад, к Амьену… Монсеньор… Нет… Нет, вы не посмеете!
– Значит, ты отрекаешься от слуги? – переспросил Гуго скучающим голосом.
– Нет, – не оборачиваясь, ответил Вэйд, – Я же сказал, что никогда не отрекусь от своего слуги. Вы поставили условие, что войти в это проклятое Аббатство может только один, а это означает…
Я быстро догнал господина и встал перед ним, закрывая ему дорогу.
– Монсеньор,